Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

Олигархические силы в Америке, борющиеся с Рузвельтом, действовали аналогично тому, как ельцинисты в России в указан­ный период с Верховным Советом, препятствуя адекватным ре­формам и предавая анафеме любое государственное экономиче­ское вмешательство. Но у Америки позади были несколько столе­тий эволюционного развития классического капитализма, ранние элементы которого были привнесены в Новый Свет европейскими колонистами-переселенцами, чего не было в России, включая ча­стные корпорации. Не имея в стране ни крупных корпораций, ни мелкого предпринимательства, отказываться от регулирующей роли государства — это было просто безумие. И без активного го­сударственного регулирования Россия не могла развить факторы производства (производительные силы), находящиеся в полном упадке к приходу в правительство так называемых «реформаторов» (по результатам — контрреформаторов). К счастью для Америки, президент Рузвельт сумел преодолеть яростное сопротивление ре­акционных сил и вывести Америку из кризиса. К началу Второй ми­ровой войны ее экономика была на подъеме. В России последова­телем Рузвельта невольно стал Верховный Законодатель, который оказался сверженным в ходе предательского военно-полицейского переворота, а «победитель» (Ельцин и его новые олигархи) повели страну в XIX век.

Ельцинщина отбросила социальные достижения народов Рос­сии к середине 60-х годов XX века. Не разбираясь ни в теории, ни в конкретной экономической политике, проводимой наиболее раз­витыми странами мира, ни в тенденциях развития мира, раскалы­вающегося под могучей поступью глобализации, вызванной нака­тывающимися волнами информационной революции, ельцинские контрреформаторы (неандертальцы) тупо, бездарно и догматиче­ски воспринимали идеи неолиберального экономического учения, пытаясь вернуть Россию ко временам XIX века, что, естественно, было невозможно. «Капитализм в чистом виде существовал до кон­чины королевы Виктории»,— образно выразился по этому поводу известный американский экономист П. Самуэлсон. Они не поняли даже того, что полный отказ от идей неолиберальной экономической политики был осуществлен после азиатского финансового кризиса 1997 года. Тогда, по существу, обанкротился не только глобальный курс МВФ (его финансово-экономическая философия), но и само это глобальное финансовое учреждение во главе с его хитроумным директором-распорядителем Мишелем Камдессю. В новое тыся­челетие главные капиталистические страны вступили уже не с ли­беральными идеями, а с идеями, которые, на взгляд их истеблиш­мента, решают главную задачу — экономического доминирования в мире при высокой социальной защищенности населения через повышение социальной роли государства. Соответственно, инст­рументы решения этой задачи — уже не либерализм, который пере­стал давать позитивной результат, а совокупная мощь государства и его разветвленной системы институтов, обеспечивающих высокий уровень экономической эффективности, и его распределительная функция. Надо отметить и то, что данное направление в теоретико-методологическом виде лишь формируется, но реальная практиче­ская политика в основных чертах действует уже с 90-х годов XX века, когда в России «верхи» самозабвенно продолжали поклоняться ли­берализму и его основателям, и как всегда, привнося при этом свои субъективные суждения.

Экономическое положение страны, несмотря на все бодрые заявления нового премьера, что он «все стабилизи­рует», ухудшалось. В то же время, как следствие энергичной деятельности парламента и темпы спада производства в промышленности стали снижаться. Но остановить процесс втягивания всей национальной экономики в разрушитель­ную фазу развития все еще не удалось. Жизненный уровень трудящихся, включая интеллигенцию, продолжал ухуд­шаться: директорам предприятий становилось все сложнее удерживать производство, обеспечивать работников и их се­мьи заработной платой, а их детей — детскими садами и яс­лями. Начинающие предприниматели были буквально рас­теряны и шокированы — они часто бывали у нас, в Белом доме, рассказывали о своих делах. Большинство деятелей культуры, кроме узкого слоя столичного бомонда, состав­ляющие «дворцовую культурную интеллигенцию», науки, просвещения и здравоохранения, в отчаянии от нужды.

Парламент в меру своих возможностей стремился облег­чить страдания людей, изменить общую ситуацию.