Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

И вдруг — все вернулось на «круги своя». Из Кремля последовал грозный окрик премьеру, вокруг Черномырдина стали сгущаться тучи — в печати стали появляться какие-то материалы о его «сомнительных операциях» в Газпроме. Черномырдин круто развернулся в своих «симпатиях» к Верховному Совету — он стал дистанцироваться. Измени­лись и подходы к приватизации. Чубайс с удвоенной скоро­стью проводил «свою» приватизацию, не считаясь не только с законодательством (которое, кстати, при этом фальсифи­цировали), но даже не подчиняясь премьеру и нарушая пре­зидентское «указное право». Как по мановению волшебной палочки, критика в адрес Черномырдина в московской прес­се прекратилась...

Видимо, все это тоже было не просто следствием «ель­цинского упрямства», а скорее вытекало из его «секретно­го контракта». Но, повторяю, не «внешние силы» следует считать виновными в истощении страны в 90-х. Она, эта из­вестная и «неизвестная сторона», не принуждала Кремль к этому «контракту»; виновным следует считать Кремль и его «хозяина»... Но вернемся в Кремль, где работал VII Съезд народных депутатов. Большое впечатление на депутатов Съезда, да и в целом на общественное мнение страны, про­извело выступление Председателя Конституционного суда Валерия Дмитриевича Зорькина.

«Уважаемый Президент, уважаемый Председатель, уважаемый Президиум, уважаемые народные депутаты Рос­сийской Федерации! Год назад вы впервые в нашей стране избрали Конституционный суд.

Мы старались действовать так, чтобы оправдать ваше доверие. Как это получилось, судить не нам. Но вы, зако­нодатели, в законе о Конституционном суде написали, что ежегодно он обращается с посланиями к Верховному Сове­ту. Подробное послание мы, как и положено, подготовим и в декабре представим.

Пользуясь тем, что сегодня вы все здесь собрались, и рас­считывая на вашу любезность и терпение, мы решили об­ратиться к вам в связи с важнейшими аспектами, которые характеризуют конституционную законность.

Мы не будем вмешиваться в искусство политики, в пол­номочия законодательной и исполнительной власти. Что касается нас, то вместе с вами мы переживаем трудное вре­мя. И трудным его заставляет назвать то, что фактически мы переживаем глубочайший кризис конституционной закон­ности. Часто спрашивают: где Конституционный суд? Кон­ституционный суд здесь — в Москве, здесь — в России. Не все, к сожалению, зависит от Конституционного суда, и по­нятно, что выше себя мы не прыгнем. Что нас беспокоит?

Первое. Основная угроза конституционному строю в том, что чрезвычайно слаба власть. Власть на Руси тем бо­лее всегда ассоциировалась с правовой силой, с правдой. Но когда власть «валялась на тротуаре», тогда и наступали те моменты, о которых справедливо предупреждали и Прези­дент, и Председатель Верховного Совета. И признак этой слабости Конституционный суд видит как раз в начавшейся и усиливающейся сейчас конфронтации двух властей.

...Конечно, хорошо, что введен принцип разделения вла­стей. И сила власти не в том, что она сосредоточена в одном «тереме» и у одного лица. Сила ее в том, что весь механизм государственной власти действует согласно Конституции. И повторяю: мы не вправе оценивать искусство вашей по­литики,как законодательной и исполнительной власти, но мы вправе предостеречь, что идет нарушение Конституции со стороны той и другой власти со стороны различных ее представителей. Посмотрите предсъездовские публикации. И сегодня утром, на подходе к залу заседаний Съезда народ­ных депутатов, я вдруг услышал, как один из представите­лей власти, некогда призывавший в союзном парламенте к правовому государству, говорит о том, что «Съезд никчем­ный, что Съезд надо распустить».

Это не первый призыв. Призывы раздавались и рань­ше. И возникает вопрос: есть ли вообще в России власть, способная обеспечить соблюдение Конституции? В любом мало-мальски цивилизованном государстве, которое пре­тендует на звание правового, такое должностное лицо после того, как сделало это заявление, больше уже не работало бы, потому что это заявление ведь сделал (аплодисменты)...не просто профессор, а должностное лицо. Почему мы терпим, что власть оскорбляют, поносят, втаптывают в грязь? Кто? Поверьте мне: я поднялся на трибуну не для того, чтобы го­ворить «обкатанные» лозунги. И если я не назову фамилию, то только потому, что действую в соответствии с законом о Конституционном суде... Если вы подадите соответствую­щее заявление в Конституционный суд... Но мы подберем материалы для послания Верховному Совету, назовем вещи своими именами, конкретно. Уверяю вас, мы не будем таить то, что знаем.