Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

Мне многие говорили, что нашему народу не нужна демо­кратия, что нет у нег о потребности в ней, что он ждет , не дождется диктатуры. Может быть, это так. Может быть, многих раздражала раскованность и бесконечные дискуссии на заседаниях Съездов и Верховного Совета. Но придет вре­мя, когда именно без такой раскованности и дискуссии на­шим людям станет не по себе...

Вы меня простите, что не сумел сохранить жизнь по­гибшим, не сумел остановить безумие Кремля, не отстоял Парламент. Наш Парламент — народный, а не красно-ко­ричневый, как называют его фашиствующая прокремлевская пресса. Наш Парламент является совокупностью самых раз­ных мировоззрений и общественных течений, он серьезно по­взрослел, накопил опыт и знания, стал профессиональным и компетентным. Он-то и был сердцевиной новой российской демократии.

..Я старался служить России честно, сам вас учил и у вас учился, отдавал отчет тому высокому доверию, которое вы оказали мне, избрав Председателем Парламента. Я призна­телен вам , нашему Народу, поддержку которого постоянно испытывал. Сейчас я хочу одного — я хоч у ,чтобы остались живы вы все, чтобы вас встретили ваши семьи, ваші/ избира­тели, наш народ. Поэтому призываю покинуть здание — я верю офицерам, которые дали слово вывести всех из здания и доставить к станциям метро. Я несу за вас ответствен­ность. Будьте здоровы. И— прощайте!»...

Говорить было тяжело, кто-то, кажется Олег Румянцев, кричит: « А за вас кто несет ответственность, Руслан Им­ранович?!»Женщины вытирали слезы. Затем я предложил почтить память погибших в эти трагические дни минутой молчания. Все встали...

Появился рослый офицер в сопровождении вооружен­ных людей в шлемах. Он приказал: « Всем выйти!»Затем после паузы: « Хасбулатову и Руцкому — остаться!»Появ­ляется Коржаков, внимательно осматривает. Мне в глаза не смотрит.

Олег Румянцев крикнул: «Как ваша фамилия? Мы долж­ны знать, с кем остаются Хасбулатов и Руцкой.

Офи­цер: «Полковник Проценко».

Румянцев:Полковник, ваши офицеры поклялись честью, что с Хасбулатовым и Руцким ничего не произойдет. Нам со­общили, что снайперы могут их подстрелить при выходе на ули ц у, их будут страховать ваши люди?

Офицер:Совершенно верно. Ни один волос не упадет с го­ловы Руслана Имрановича.

Это происходило в 17.00—17.15.

Чуть позже предложили выйти и нам — мне и Руцкому. Мы прошли по коридорам к парадному подъезду, спусти­лись по ступеням. Там находилась часть наших депутатов. Сразу же увидел Николая Иванова, депутата от Грозного, Марию Сорокину, Лидию Шиповалову, Нину Солодякову, Ирину Залевскую, Геннадия Саенко, Людмилу Бахтиярову. Их уже уводили — видел со спины. Они поникли, опустили головы. Я не выдержал, громко сказал: « Поднимите головы, наши милые дамы! Вы ни в чем не провинились! Я благодарю вас за верность своему депутатскому долгу. За Честь и дос­тоинство, прощайте/» Рядом Юра Гранкин, Сережа Личугин, Володя Яременко, Олег Румянцев, Рамзан Ахметханов, Саша Бондарчук, двоюродные братья Махмуд и Хусейн. Ждем. Наверное, полчаса. Появился Коржаков, с бегающи­ми глазками, не глядя на меня, выкрикнул: «Хасбулатов — на выход!»

Действия «победителей» после падения парламент­ского сопротивления напоминали нечто из классического описания кровавого пиршества дикарей над поверженным противником, о чем стыдливо молчит пресса до дня сего­дняшнего. Обходит все это молчанием даже иностранная публицистика, хотя очевидцев всего этого кровавого побои­ща и «пиршества победителей» было немало.

Вскоре после того, как я объявил о готовности оставить помещения и вместе с депутатами мы собрались в холле пер­вого этажа, пришел один из главных расстрельщиков-палачей, Коржаков (кстати, он публично, перед телекамерой, по­хвалялся своей палаческой работой и получением приказа от Ельцина расстрелять меня, который он не исполнил лишь в силу того, что «не было возможности»). Скомандовал: «Хас­булатов — на выход!» Распрощался с соратниками, выхожу. Впереди меня — упомянутый выше полковник Проценко. Раскрываются в последний раз передо мной тяжелые двери нашего Парламентского дворца — я иду вослед Проценко, на два шага позади, — и мы на улице... Чуть не споткнулся о внезапно присевшего Проценко. Я мгновенно вспомнил о предупреждениях относительно снайперов. Что ж, думаю, Проценко стал завязывать шнурки от обуви, открывая «сво­бодное окно» для обстрела или — захотел унизить меня — со страху можно ведь и присесть позади Проценко! Вот тогда у меня и появилась та самая усмешка, которую видели мил­лионы телезрителей во всем мире. Поэтому он (Проценко) отвел взгляд в сторону, когда уже в Лефортово, я пристально посмотрел ему в глаза после произнесенных им слов: « Как видите, я доставил вас в целости и сохранности, как и обе­щал вашим депутатам, Руслан Имранович/»