Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

К 3 октября в Москве ельцинистами было введено более 70 тыс. войск армии и МВД. Кстати, общая численность мо­сковской милиции — 100 тыс. человек. Помимо этого в Мо­скву были стянуты части ГУО, взявшие под плотную охрану Кремль, а также подразделения дивизии им. Дзержинского, включая спецназ и около 50 бронетранспортеров.

Решение о начале операции «Кольцо» было принято в штабе президента 29 сентября (участвовали Ельцин, Чер­номырдин, Шумейко, Филатов, Ерин, Грачев, Куликов, Гай­дар, Батурин, Панкратов, Лужков). Это произошло сразу после предупреждения со стороны У. Кристофера и после консультаций с послом США Пикерингом — они торопили, сообщили, что вынуждены будут вмешаться, если события затянутся. Они были обеспокоены тем, что общественное мнение в России постепенно восстанавливалось против Ельцина.

В основном уже стала ясна негативная позиция субъек­тов Федерации по отношению к действиям Кремля и про­должению осады Белого дома. Наметилась угроза раскола в Вооруженных силах. Тяжелое впечатление на Ельцина, Черномырдина и К 0произвел срыв заседания коллегии Министерства обороны. Это случилось 28 сентября. Грачев был в истерике, а 29 сентября он «исчез». И даже отчаянные попытки самых пронырливых журналистов найти его ока­зались безрезультатными. И вдруг «исчезнувший» Грачев «отозвал» свое интервью «Московским новостям» от 29 сен­тября, в котором обещал, что армия сохранит нейтралитет в политическом противостоянии. Другим подтверждением того, что решение о применении силы было принято 29 сен­тября, можно считать пресс-конференцию Сергея Шах­рая. В этот день вице-премьер твердо заявил, что не будет ни штурма Белого дома, ни чрезвычайного положения. Но опытные депутаты хорошо знали натуру этого злобного че­ловека, и если он говорил, что «захвата» не будет, следова­тельно, надо было ждать худшего — нападения ельцинских мятежников.

В новую стадию вошла операция по дезинформации и дезориентации общественного мнения.

СМИ распространяли на весь мир клеветнические ут­верждения о каких-то «тысячах боевиков», находящихся под «командованием Хасбулатова». Вспомнил знаменитое интервью Полторанина итальянской газете, в которой он хвастливо утверждал, что он «предотвратил мятеж» этих самых боевиков — гвардейцев председателя парламента. Где же эти «мои боевики»? — как бы они понадобились нам сегодня, если бы они существовали, а не были мифом в су­масбродной полторанинской голове? Ну, куда Геббельсу до Полторанина! И даже редактор «Известий» Голембиовский позже похвалялся — дескать, наша газета первой (!) подня­ла вопрос об «охране» в Белом доме. Каков циник — первым «запустить» клевету и похваляться своим «провокационным подвигом»! И эти люди претендуют на то, чтобы говорить от имени самой демократии. ...Пришел певец Иосиф Кобзон. Говорит шутливо:

— Руслан Имранович, я ожидал здесь в Белом доме уви­деть толпы полупьяных депутатов и какой-то сброд — так о вас пишет по существу вся столичная печать — а у вас здесь, как и до 21 сентября — полный порядок, строгости только больше.

Я: рад видеть вас, Иосиф Давыдович, недавно здесь был художник Александр Шилов, еще несколько деятелей культуры, писатели. Но в целом представители культуры какие-то «странные» — или скатились к позициям 30-х го­дов, поддерживая кремлевских палачей, или испуганно за­бились в свои щели и выжидают — «кто кого пересилит»? А сколько всегда было шума по поводу роли творческой интеллигенции? Вот сегодня для нее реальный шекспиров­ский вопрос — мир или война, другими словами, поддер­жать расправу с нами или потребовать снятия блокады и пе­рейти к переговорам. Где позиция этой прославленной ин­теллигенции? Почему она не потребует — «остановите это безумие!». Более того, некоторые «представители» ее даже подталкивают кремлевских дураков к насильственной рас­праве — абсолютно повторяя поведение в период процессов над Бухариным и другими, когда публично требовали самой жестокой казни над «шпионами»! Вы сами, Иосиф Давыдо­вич, видите ту бездну падения ваших собратьев?

Кобзон:Руслан Имранович! Я пришел по велению сердца, Лужков выхлопотал мне «пропуск». Я не отношусь к той категории, о которой вы, вообще-то справедливо, говорите — я со многими своими коллегами переговорил относительно наших возможностей повлиять на ситуацию. Что поделаешь — слабые люди, а здесь — прямые угрозы, даже мне Барсуков угрожает. Я бы хотел, чтобы все завер­шилось мирно... Я передам Лужкову, что вы готовы в любое время встретиться и переговорить... Ушел. Он переживал искренне.