Станислав Куняев: Жрецы и жертвы холокоста. История вопроса

Я живу от нужды без надежды,

Я лишен и судьбы, и души,

Я однажды восстал в Будапеште

Против фальши, насилья и лжи.

Поразительно слышать это от имени еврея, когда знаешь, кто и против кого там восстал!

Тут же делился своими воспоминаниями о пятьдесят шестом годе Юз Алешковский: «Свет промелькнул! Мы ненавидели советский режим и с радостью сообщали друг другу, что Венгрия восстала».

«Хорошо бы спросить Юза Алешковского вместе с Наумом Коржавиным, – резонно комментирует С. Куняев, – а от кого, по-ихнему, бежало в ноябре 1956 года во Францию семейство Саркози – от советских танков или от венгерских антисемитов?»

Мне сердце разрывает Будапешт,

Мне сердце разрывает Злата Прага.

Собственно, так говорилось и продолжает говориться о тех событиях не только на американской «Свободе», но и на большинстве российских теле– и радиоканалов. Куняев ссылается на недавнюю телевизионную передачу, посвященную хрущевской «оттепели», где литературный критик Наталья Иванова вспоминала стихи своего мужа Александра Рыбакова: «Ах, романтика, синий дым, в Будапеште советские танки…» И далее – с еще большим пафосом: «Сколько крови в подвалах Лубянки!..»

«А сколько еврейской крови было на улицах Будапешта? – спрашивает автор книги. – Об этом, конечно, не желали думать ни Наталья Иванова, ни ее покойный муж, сын писателя Анатолия Рыбакова, автора известных в свое время романов «Дети Арбата» и «Тяжелый песок», романов о еврейских судьбах».

Да, во имя антисоветизма, оказывается, можно где-то и поступиться борьбой с антисемитизмом. Снова и снова мы видим и слышим подтверждения этому. Создавая религию Холокоста, ее стараются соединить с религией антисоветизма. Но при этом антисоветизм и антикоммунизм сегодня – на первом плане. Это один из главных выводов многоплановой и очень интересной книги Станислава Юрьевича Куняева.

Газета «Правда», № 129,2011 г.

СТАНИСЛАВ КУНЯЕВ. ЖРЕЦЫ И ЖЕРТВЫ ХОЛОКОСТА (М., АЛГОРИТМ, 2011)

Очень похоже на то, что Станиславу Куняеву удалось совершить невероятное: положить свой личный увесистый камешек на самую вершину информационного Эвереста, посвященного трагедии евреев в годы Второй мировой войны. Хотя сам автор предпочитает предстать перед читателями в роли добросовестного «копипастора» и отчасти мемуариста: «В полной мере своего собственного взгляда на предмет исследования мне выработать так и не удалось, и книга, выросшая из поначалу задуманной небольшой статьи, получилась весьма компилятивной. Но об этом я не сожалею: пусть читатели сами освоят избранные мною выдержки из разных книг, порой прямо враждебных, порой дополняющих или повторяющих друг друга…»

Однако такая скромность и непритязательность в большей мере демонстративна, и Станислав Юрьевич, разумеется, прекрасно понимает, что он этой своей книжкой, которая до того частями печаталась в журнале «Наш современник», натворил и что на самом деле сказал.

Куняев не оспаривает ни сам факт Холокоста, ни сакральную цифру в шесть миллионов его жертв, ни конкретные технологии уничтожения этих шести миллионов, позволяя себе разве что цитировать по этому поводу таких интеллектуалов-«ревизионистов», как Роже Гароди: «Не надо задавать вопрос, как было возможно технически такое массовое уничтожение. Оно было возможно технически, потому что оно имело место. Такова обязательная исходная точка любого исторического исследования на эту тему»; Анну Арендт: «Нацисты делали что-то прямо-таки бесполезное, если не вредное для себя, когда в разгар войны, несмотря на нехватку стройматериалов и проката, воздвигали огромные дорогостоящие фабрики уничтожения и организовывали транспортировку миллионов людей. Налицо противоречие между этим образом действий и требованиями войны, что придает всему этому предприятию сумасшедший и химерический характер» или Нормана Финкельштейна: «Холокост невозможно рационально объяснить. Если нет сравнимых с Холокостом исторических событий, то он вообще возвышается над историей. Итак, Холокост уникален, потому что он необъясним, и необъясним, потому что он уникален». Это все – «ревизионисты». Впрочем, «жрецы» Холокоста говорят примерно то же самое: «Холокост уникален и не имеет параллелей в человеческой истории» (Я.Нейснер); «О Катастрофе невозможно говорить иначе, нежели через призму невыразимости» (ЯЛеоняк) и т. д. и т. п.