Бертран Мейер-Стабли - Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II

Во дворце нет шефа протокола. В зависимости от повода или «природы» переездов личный секретарь королевы или королевский шталмейстер следят за тем, чтобы все прошло хорошо. Но все понятия о протоколе бледнеют и исчезают, как только королева появляется со своими собачками. Присутствующие на торжественном обеде особы извлекают для себя пользу из их присутствия, а веселое тявканье собачек приводит всех в хорошее расположение духа.

Но протокол все же существует, и он имеет прямое отношение к повседневной жизни, к тому же его элементарные правила приняты и соблюдаются всеми. Один социолог это заметил и написал по сему поводу следующее: «Королева находит поддержку в подсознании большинства своих подданных и даже в подсознании тех, кто ее критикует. Она является воплощением некой привязанности, некой ностальгии по образу жизни, по правилам поведения, по идеалам, уже уходящим из нашей жизни в прошлое». Да, конечно, из тридцати пяти монархов, сменявших друг друга на троне Англии после Вильгельма Завоевателя, семеро узурпировали власть и завладели короной силой, четверо начали свое царствование вдали от Англии, один был посажен на кол, двое задушены, один обезглавлен, а один сошел с ума. Но после Викторианской эпохи Великобритания, каким бы ни был ее политический режим, рассматривает церемониал или обряд как неиссякаемый источник респектабельности; в умах свобода ассоциируется скорее с монархией, а не с равенством.

Балкон Букингемского дворца — всего лишь официальная трибуна британской монархии. Но Елизавета II располагает впечатляющим количеством трибун, на которых совершаются обряды уходящего времени. Климат Англии способствует обильному росту травы на газонах, так что остается только поставить ограду, чтобы на выбор заиметь либо ипподром, либо площадку для регби, либо теннисный корт. Королевство, похоже, «предрасположено» к спорту. А играют там отлично только на глазах у членов королевской семьи, будь то в Аскоте, будь то в Туикнеме, где находится регбийный стадион, будь то на кортах Уимблдона.

Если мы должны уважительно относиться к общественной функции королевы, то саму королеву все же не следует причислять клику святых, делать из нее кумира, создавать ее культ. Люди тысячи и тысячи раз видели Елизавету через стекло ее парадной кареты, или когда она гарцует на лошади в парадном мундире полковника Королевской конной гвардии, или когда перерезает ленточку на открытии больницы, завода или школы. Эта королева, с виду словно застывшая от осознания того, что Талейран называл «незначительными почестями королевского бремени власти», — просто женщина, такая же, как сотни других. У нее такая же семья, как у других. У нее такие же странности и пристрастия, такие же причуды и такие же мелкие ссоры в семье, как и у других, она так же, как другие женщины, любит по воскресеньям бывать на свежем воздухе, у нее, как и у других, есть любимые телевизионные сериалы. Ей иногда, как и всякой жене, приходится проявлять терпение по отношению к своему немного вспыльчивому супругу. Однажды, когда Филипп вел свою спортивную машину с явным превышением скорости, Елизавета высказала опасение: «Не слишком ли быстро мы едем?» За сим последовал ответ супруга, только увеличившего скорость: «Во имя Господа заклинаю вас, замолчите! Еще одно слово, и я вас высажу!» Королева закончила рассказ с улыбкой: «Я больше рта не раскрыла, так как он и впрямь мог оставить меня на обочине, пришлось бы мне остаток пути проделать пешком…»

Королева любит читать в постели перед сном Агату Кристи или П. Д. Джеймса. Ее Величество, как говорят ее друзья, вообще-то человек довольно робкий, но любит развлечения и не прочь посмеяться. Иногда на охоте или на скачках в Эпсоме королева забывает о присутствии вездесущих фотографов, которые безжалостно фиксируют самый незначительный из ее промахов, любую смену настроения или выражение удивления, написанное на лице. Действительно, если королева забывает об официальной улыбке, всегда демонстрируемой публике, то происходит это потому, что за пятьдесят лет правления она слыхала и видала всякое примерно в равной мере: бешеные овации и волнующие знаки любви, самую возвышенную преданность и черную ненависть, и даже презрительный свист. Протокол или не протокол… но даже королева может позволить застать себя врасплох. Нескромный порыв ветра, приподнявший подол ее платья, еще один резкий порыв, едва не унесший ее фетровую шляпку, восторженный почитатель, излишне заискивающий, суетливый, лебезящий… но королева должна сохранять хладнокровие. Положение обязывает!