Олег Ивик - Еда Древнего мира

Что касается других обитателей Северного Причерноморья, об их кулинарных традициях античные авторы вспоминают гораздо реже. Геродот упоминает будинов и гелонов - северных соседей скифов, - обитавших в лесостепной зоне. О первых он сообщает, что они питаются сосновыми шишками. Допустить реальность такого рациона очень трудно, и современные исследователи считают, что в названии племени будинов содержалось слово «белка», которая на их языке называлась «поедатель сосновых шишек». Геродот не стал вдаваться в филологические тонкости и объявил поедателями шишек самих будинов. О гелонах он сообщает, что они, «напротив, занимаются земледелием, садоводством и едят хлеб», и это (по крайней мере земледелие) вполне соответствует археологическим данным... Плиний в своей «Естественной истории» рассказывает о сарматских племенах, что они питаются преимущественно просяной кашей, «а также сырой мукой, с подбавкой кобыльего молока или крови, выпущенной из жил на бедре у лошади».

Моссинойки, жившие в Юго-Восточном Причерноморье, по словам знаменитого греческого писателя Ксенофонта, питались каштанами (что, в отличие от еловых шишек, вызывает доверие). Кроме того, они ели дельфинов, что, с точки зрения современного человека, не слишком этично, но для прибрежных жителей того времени вполне естественно. Ксенофонт, побывавший в землях моссинойков в составе отряда греческих наемников, писал: «Эллины при грабеже укрепленных мест нашли в домах запасы хлеба, по словам моссинойков, заготовленные с прошлого года по заветам отцов, а новый хлеб - по большей части полба - лежал у них в стебле. В амфорах была обнаружена солонина из мяса дельфинов и в различных сосудах дельфинья ворвань, которую моссинойки употребляют так же, как эллины оливковое масло. На крышах лежало много плоских каштанов без поперечных стенок. Моссинойки употребляли их в большом количестве в пищу, отваривая их и выпекая из них хлеба. Встретилось и вино, которое в несмешанном виде показалось кислым и горьким, но разбавленное водой имело приятный запах и вкус».

Примерно на рубеже тринадцатого и двенадцатого веков до н.э. в Малой Азии, на берегах Геллеспонта (сегодняшний пролив Дарданеллы), страшный пожар и разграбление Трои положили конец десятилетней войне греков (точнее, ахейцев) с местным саселеныем. Падение Трои знаменовало собой конец не только войны, но и всей блистательной крито-микенской (или «эгейской») эпохи, которая продолжалась примерно с начала третьего тысячелетия и до вторжения дорийцев на территорию Эллады в начале двенадцатого века до н.э. Победа на берегах Геллеспонта была последней крупной победой ахейского оружия. Это было еще бронзовое оружие, но на севере дорийцы уже осваивали добычу железа, готовя разорение и гибель вчерашним победителям Илиона. Бронзовый век доживал свои последние годы, и после Трои многие города, теперь уже греческие, обращаются в руины под натиском дорийцев.

Все это было, конечно, весьма печально, но не для всех - у археологов другие критерии. Когда город гибнет в одночасье, будь то в результате военного набега, пожара, землетрясения или извержения вулкана, жители не успевают унести с собой свое имущество. Очень многое остается в домах и подвалах, заваленное рухнувшими балками и стенами или засыпанное лавой и пеплом, и через тысячи лет ученые находят в руинах картину древнего быта, почти не искаженную более поздними напластованиями. Если бы город продолжал жить своей жизнью, люди давно бы съели и выпили содержимое амфор и пифосов, а сами треснувшие пифосы по кускам отнесли бы на помойку; они сожгли бы в очагах старую мебель и выкинули никому не нужные глиняные таблички с описью давно съеденных припасов. Но катастрофа консервирует все, нужное и ненужное, на радость грядущим археологам. И серия катастроф, сопровождавшая жизнь и гибель крито-микенской цивилизации, позволяет нам сегодня достаточно точно сказать, что готовилось на кухнях Акротири, Кносса, Трои, Пилоса, Микен три с лишним тысячи лет тому назад.

В начале пятнадцатого века до н.э. на юге Эгейского моря, в ста двадцати километрах от Крита, существовал процветающий остров, который греки позднее назвали Тира, или Фира, или Фера (сегодня он известен также как Санторин). Площадь его составляла не более двухсот квадратных километров, и был этот остров по сути своей вулканом, причем вулканом действующим. Что не мешало людям жить, строить города, возделывать поля и виноградники и очень неплохо есть и пить прямо на нем. Время от времени их, вероятно, трясло, но не слишком сильно, и аппетита это никому не портило. Но однажды (предположительно это произошло примерно в 1450 году до н.э.) трясти начало так сильно, что жителям стало не до еды, и они покинули остров, причем покинули достаточно спокойно, забрав с собой скот и самое ценное имущество. К счастью для археологов, забрать все они не смогли, поскольку небольшие, не имевшие палубы и трюмов, корабли той эпохи скорее походили на лодки и для массовой эвакуации не слишком годились. Поэтому кое-какая посуда, и прежде всего большие пифосы с разного рода припасами, осталась на своих местах. Так или иначе, когда вскоре действительно началось сильное землетрясение, ни люди, ни домашние животные не пострадали, - по крайней мере, археологи ни одной жертвы стихий не нашли. Но города, стоявшие на острове, были частично разрушены...