Юрий Рубцов - Генеральская правда. 1941-1945

Многие маршалы и генералы обязаны своим служебным ростом сталинскому вниманию. Но горе было тем, кто в силу разных, в том числе и не зависящих от них самих, причин не оправдал доверия вождя. Великую Отечественную войну он начал с расправы над большой группой военачальников, даже не успевших вступить в противоборство с фашистами, — генералами Г.М. Штерном, А.Д. Локтионовым, Я.В. Смушкевичем, П.В. Рычаговым, И.И. Проскуровым, с расстрела командного состава Западного фронта — генералов Д.Г. Павлова, В.Е. Климовских, А.А. Коробкова, А.Т. Григорьева, Н.А. Клича, с объявления генералов, погибших в бою и попавших в плен — В.И. Качалова, П.Г. Понеделина, Н.К. Кириллова, М.И. Потапова, предателями. Немало высших командиров несправедливо пострадало от сталинского гнева и в ходе войны. А победу Сталин и вовсе «отметил» заключением в тюрьму главного маршала авиации А.А. Новикова, маршала авиации Г.А. Ворожейкина, маршала артиллерии Н.Д. Яковлева, генералов А.И. Шахурина, К.Ф. Телегина, В.В. Крюкова, судом над адмиралами Н.Г Кузнецовым, Л.М. Галлером, В.А. Алафузовым, Г.А. Степановым, опалой маршала Г.К. Жукова, направлением на периферию генерала армии А.И. Антонова, а чуть позже—расстрелом маршала Г.И. Кулика, генерал-полковника В.Н. Гордова и некоторых других военачальников.

Что бы ни говорили, Сталин всегда с опаской относился к кадровым военным, офицерам, в том числе и высшим. Возможно, свой отпечаток наложила Гражданская война и участие будущего лидера ВКП(б) в борьбе с «золотопогонниками», переход некоторой части военспецов, служивших в Красной Армии, к белым. Так или иначе, но подобное отношение ярко проявилось и в 30-е годы, когда Вооруженные Силы возглавили уже свои, советские кадры военачальников, проверенные многими годами бескомпромиссной борьбы за советскую власть, которых, казалось бы, не было оснований бояться или подозревать в измене.

Истоки глубокого недоверия Сталина к профессиональным военным лежат также в области психологии самосознания его как политика, пришедшего вместе со своими однопартийцами к власти путем вооруженного переворота. В числе других способов психологической защиты известна так называемая проекция, то есть перенос не осознаваемых в себе отрицательных мотивов на других людей и соответствующая интерпретация поведения этих других.

Большевистские лидеры, в 1917 г. придя к власти насильственным путем и утвердив собственную монополию на управление страной, боялись, что некие силы воспользуются их опытом. Им постоянно мнились заговоры и перевороты, якобы исходившие из среды высших военных. Выразительна реплика по этому поводу одного из ближайших сотрудников вождя Л.З. Мехлиса, приведенная в воспоминаниях Б.Г. Бажанова, который в середине 20-х гг. был сталинским секретарем. Оценивая политические качества командного состава РККА и при этом высказывая точку зрения «хозяина», Мехлис заявил: «Все эти Тухачевские, корки, уборевичи, авксентьевские — какие это коммунисты. Все это хорошо для 18 брюмера, а не для Красной Армии» [111] Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1997. С. 106. .

Из опасения выпустить из рук штурвал власти Сталин и его окружение развязали в Вооруженных Силах в 1937—1938 гг. широкомасштабные репрессии. Общее число лиц высшего комначполитсостава РККА (от бригадного до высшего звена) в 1936—1941 гг. составило 932 чел., в т.ч. 729 расстрелянных [112] Сувениров О.Ф. Трагедия РККА 1937—1938. М., 1998. С. 305. . Это означало подлинную катастрофу, несоизмеримую по масштабам даже с потерями в годы Великой Отечественной войны, когда погибли, умерли и были репрессированы вдвое меньше военачальников.

Что побудило вождя обрушить невиданный в истории удар по командному и политическому составу собственной армии, да еще в предвидении войны? Если коротко, то опасения, что крупные военачальники, все более определявшие лицо армии — М.Н. Тухачевский, А.И. Егоров, И.П. Уборевич, И.Э. Якир и их более молодые последователи откажут ему в поддержке в условиях крайнего обострения внутриполитической обстановки. Сталин опасался именно их — широко образованных, самостоятельно мыслящих. Не зря с тех времен бытует история о том, как маршал С.М. Буденный, озадаченный размахом репрессий, пришел к своему давнему соратнику, такому же лихому рубаке О.И. Городовикову с вопросом: что делать? «Не боись, Сема, — был ответ. — Нас не возьмут. Посмотри вокруг — берут-то шибко умных».

Решимость вождя подпитывало острое соперничество в армейской верхушке между интеллектуальной элитой Вооруженных Сил и малообразованным окружением наркома обороны К.Е. Ворошилова. Лагерь «кавалеристов» когда спокойно, а когда и злорадно-заинтересовано следил, как выкашивался слой «шибко умных», пока по своим внутренним законам водоворот репрессий не стал затягивать и их самих.