Юрий Рубцов - Генеральская правда. 1941-1945

Такая линия поведения представителя Ставки отрицательно сказывалась в первую очередь на подготовке предстоящей наступательной операции. В начале февраля в штабе фронта был разработан новый план. По сравнению с первоначальным вариантом размах операции был несколько сужен. Главный удар войска должны были наносить на Карасубазар с целью оказания помощи гарнизону окруженного Севастополя. Задачу предполагалось решить усилиями только «номерных» армий без привлечения войск Приморской армии. Подготовка к операции должна была завершиться к 13 февраля.

Назначенный срок выдержать не удалось, и 15 февраля Л.З. Мехлис вместе с П.П. Вечным были срочно вызваны к И.В. Сталину для доклада «о степени готовности войск и о ходе подготовки их». Верховный оказался не удовлетворен и приказал немедленно усилить фронт за счет трех стрелковых дивизий Северо-Кавказского военного округа — 271, 276 и 320-й. [77] ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 11309, д. 150, л. 53, 64а.

Характерно, что в разговоре с командующим войсками округа генералом В.Н. Курдюмовым 16 февраля представитель Ставки опять потребовал очистить дивизии, как он выразился, от «кавказцев» и заменить их русскими.

Предпринятое 27 февраля 1942 г. наступление оказалось неудачным, несмотря на преимущество в живой силе (13 дивизий Крымского фронта против трех у врага). Уже на следующий день противник вернул все из того немногого, что войскам Красной Армии удалось захватить накануне, прежде всего главный узел обороны — Кой-Асан.

Находившийся в боевых порядках частей 51-й армии военный корреспондент «Красной звезды» К.М. Симонов вспоминал: «Наступление началось... очень неудачно. В феврале пошла метель вместе с дождем, все невероятно развезло, все буквально встало, танки не пошли, а плотность войск, подогнанных Мехлисом, который руководил этим наступлением, подменив собой фактически командующего фронтом безвольного генерала Козлова, была чудовищная. Все было придвинуто вплотную к передовой, и каждый немецкий снаряд, каждая мина, каждая бомба, разрываясь, наносили нам громадные потери... В километре — двух — трех — пяти — семи от передовой все было в трупах...

Словом, — с огромной горечью заключал писатель, — это была картина бездарного военного руководства и полного, чудовищного беспорядка. Плюс к этому — полное небрежение к людям, полное отсутствие заботы о том, чтобы сохранить живую силу, о том, чтобы уберечь людей от лишних потерь...» [78] Цит. по: Рубцов Ю.В. Мехлис. Тень вождя. М., 2007. С. 337.

2 марта перед лицом явной неудачи командование фронтом доложило в Ставку о решении из-за непроходимости дорог закрепиться на достигнутых рубежах, а в решительное наступление перейти, когда подсохнет почва. 5 марта Ставка приказала возобновить операцию, как только позволит состояние погоды и дорог, не дожидаясь дополнительных указаний с ее стороны [79] Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК: документы и материалы. 1942 год. Т. 16 (5—2). М., 1996. С. 117, 503. .

Возобновив 13 марта наступление силами отдельных ударных групп, командование Крымским фронтом почти месяц пыталось прорвать Кой-Асанский узел вражеской обороны, но добилось лишь незначительных тактических успехов. Яркое представление об общих причинах неудач дает доклад Мехлиса Верховному Главнокомандующему о результатах боев 20 марта в полосе 51-й армии. Несмотря на оптимистичное утверждение, что «бой закончился в нашу пользу», из телеграммы явствует: отсутствовали меры скрытой подготовки наступления («противник упредил нашу атаку на 1—114 часа»), стрелковые части не отличались выучкой («над пехотой надо еще много работать»), в результате большие потери понесли 138, 390 и 398-я стрелковые дивизии и 12-я стрелковая бригада.

Представитель Ставки просил у Сталина «немедленного вмешательства» в связи с крайней нуждой в боеприпасах, а также необходимостью усилить фронт полком боевых установок PC (боевые машины реактивной артиллерии, «катюши»), полком УСВ (76-мм пушки образца 1939 г.) и танками Т-34. [80] АПРФ, ф. 3, оп. 50, д. 441, л. 62—64.

Чтобы восполнить огромные потери (а они только за февраль—апрель составили более 226 тыс. человек), Мехлис вновь и вновь связывался с Москвой. Только политбойцов, то есть рядовых солдат-коммунистов, в марте—апреле он истребовал почти 2,5 тысячи человек. Людские резервы выявлялись и на месте. При этом рекомендации армейского комиссара 1-го ранга были подчас не лишены резона: «Здесь нужен не приказ, а практическая работа. Надо сократить также заградительный батальон человек на 60—75, сократить всякого рода команды, комендантские... Изъять из тылов все лучшее, зажать сопротивляющихся тыловых бюрократов так, чтобы они и пищать не посмели...» [81] ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 11309, д. 150, л. 134—135.