Юрий Рубцов - Генеральская правда. 1941-1945

Готовя расправу над Жуковым, окружение Хрущева не могло не понимать, что времена изменились и в одночасье объявить заговорщиком и путчистом всенародного почитаемого полководца не удастся. Номер, наподобие того, как 26 июня 1953 г. Л.П. Берия из «верного соратника товарища Сталина» мгновенно превратился в «агента иностранных разведок», уже не проходил. Чтобы обеспечить поддержку крутых мер по отношению к Жукову, партийная элита пошла на широкомасштабный подлог и обман. Начиная с 18 октября, была организована целая серия собраний партийных активов в центре и в военных округах, на которых в качестве докладчиков выступали члены и кандидаты в члены Президиума ЦК, сообщавшие коммунистам ложную информацию относительно действий и замыслов Георгия Константиновича.

Руководящая верхушка КПСС сознательно пошла при этом на нарушение всех норм партийной жизни и уставных требований. Деятельность коммуниста, тем более члена высшего политического руководства, обсуждалась без его участия и даже без его информирования о факте обсуждения. Публично Хрущев объяснял это неким авантюризмом Жукова, действия которого, узнай он о происходящем, якобы было трудно предвидеть. Однако ни на собраниях партийных активов, ни затем на пленуме ЦК в поддержку этого довода не было приведено ни единого факта.

Ларчик открывался просто: только действуя в лучших сталинских традициях — запечатав уста обвиненному маршалу, скрыв под предлогом военной и государственной тайны происходящее судилище от широких партийных масс и манипулируя послушным активом, можно было добиться устранения Жукова. Любое же публичное объективное разбирательство и камня на камне не оставило бы от обвинений маршала в некоей антигосударственной деятельности.

Собрания партийных активов использовались многопланово: с одной стороны, здесь «обкатывались» практически все обвинения в адрес Жукова, которые затем прозвучали на октябрьском пленуме, подбиралась дополнительная «аргументация», а с другой, заранее выявлялись и блокировались возможные возражения, при этом участники собраний повязывались «коллективно» принятым решением. Характерно, что подобные собрания в группах войск, дислоцированных за границей, до особого указания не проводились — таким образом предотвращалась возможная утечка информации к находившемуся в зарубежной поездке министру обороны.

Партийный актив центральных управлений Министерства обороны СССР, Московского военного округа и Московского округа ПВО 22—23 октября был задуман как генеральная репетиция октябрьского пленума. Провели его в расширенном составе: кроме членов и кандидатов в члены Президиума ЦК к участию в нем были привлечены руководящий состав Министерства обороны, политработники военных округов, флотов, групп войск. С большой речью, превышавшей время выступления докладчика генерал-полковника Желтова, выступил Хрущев. Сбивчиво, с пятого на десятое, он, тем не менее, и, пожалуй, впервые с начала антижуковской кампании столь определенно сформулировал политические обвинения в адрес министра обороны, заключавшиеся в якобы имевших место попытках Жукова оторвать армию от партии, поставить себя между личным составом Вооруженных Сил и Центральным комитетом [291] Георгий Жуков. Стенограмма. С. 197. .

Хрущев дал понять присутствующим также и то, что вывод министра обороны из состава Президиума ЦК не обсуждается, он предрешен. Правда, сослался на необходимость дать тем самым простор критике в армии, впрочем, не очень заботясь, насколько убедительно звучат его доводы. Да еще и неприкрыто поиздевался над слушателями, над их привычкой к слепому послушанию, сделав это со свойственным ему косноязычием: «Я понимаю, вы, здесь сидящие, думаете, к чему это Хрущев говорит. Он хочет, чтобы мы подтвердили. Мы возражать не будем. Но и выражать это какими-нибудь внешними признаками не будем. Лучше обождать, к чему это приведет. Я понимаю ваше положение и поэтому вхожу в него» [292] Георгий Жуков. Стенограмма. С. 202. .

Справедливости ради надо сказать, что несколько человек из числа участников собрания все же попытались осторожно высказать сомнения, нормально ли обсуждать действия Жукова в его отсутствие? Однако Хрущев одернул их, заявив, что «семеро одного не ждут», вопрос назрел, и в интересах партии его надо решать безотлагательно.

Едва ли это могло убедить присутствующих. Кому было не понятно, что состояние партийно-политической работы явно не относится к разряду тех вопросов, обсуждение которых нельзя отложить на несколько дней. Однако давно утвердившееся в партии единомыслие заставляло сомневающихся молчать, в лучшем случае задаваться этими вопросами кулуарно.