Георгий Дорофеев - Хрущев - интриги, предательство, власть

– А мы как раз хотели посоветоваться с вами, – вкрадчиво сказал Никита Сергеевич, – возможно, их и не надо трудоустраивать. Они сами себе нашли работу. Сейчас они, я думаю, решают вопрос о создании российского ЦК или Бюро по Российской Федерации.

Сталин удивленно посмотрел на своих соратников.

– О чем это вы? – спросил он Хрущева. – Я об этом ничего не знаю.

И Никита рассказал Сталину, как он однажды встретился со Ждановым и тот в присутствии Вознесенского и Кузнецова сказал ему, что они хотят создать российское ЦК или Бюро. Я спросил его: зачем? Все, мол, республики имеют свои ЦК, а Российская Федерация не имеет, и это затрудняет работу, объяснил он.

– Я тогда возразил против такой постановки вопроса. Даже при Ленине, сказал я, внутри СССР не было ЦК партии по РСФСР. Это и правильно, потому что если бы РСФСР имела какой-либо свой выборный центральный парторган, как у других республик, то могло бы возникнуть противостояние центру. К тому же в Москве находились бы сразу два Центральных Комитета: один – межреспубликанский, а другой– для РСФСР. Ленин на это не пошел. Видимо, он не хотел создавать двоецентрие, а стремился к монолитности политического и партийного руководства. Жданов со мной согласился, а вот Вознесенский и Кузнецов ни в какую. Так что, возможно, они и сейчас работают над этой проблемой.

Сталину ничего больше не надо было объяснять. Он отлично понимал, какую угрозу для целостности страны представлял ЦК Российской Федерации, созданный параллельно Союзному ЦК. Это развал СССР. Это уничтожение всего того, ради чего он жил, ради чего миллионы людей отдали жизни во время войны.

Сталин поручает Маленкову, Хрущеву и Берии еще раз проверить этот факт. Естественно, все подтвердилось.

– Да, – доложили проверяющие. – Вознесенский и Кузнецов разработали план создания ЦК Российской Федерации.

Ленинградская группа была уничтожена.

Что же происходило на самом деле? Хрущев действительно встречался со Ждановым, и они обсуждали вопрос создания ЦК или Бюро Российской Федерации. При раз^говоре присутствовали Вознесенский и Кузнецов. Однако они не проронили ни одного слова. Потом Жданов уехал в отпуск и вскоре умер. К проблеме создания Российского ЦК никто не возвращался. Никита просто ловко использовал этот факт против ленинградской группы. Потом в мемуарах он будет писать об этом деле как посторонний человек: «А теперь обвинили группу Кузнецова в Ленинграде, будто там проявили «русский национализм» и противопоставили себя общесоюзному ЦК. Что-то в этом духе, точно не помню, а документов я не видел».

Чувствуя, что все сказанное им не убедительно, он начинает ловчить и сам себе задает вопрос: «Почему же у меня сложилось такое впечатление? – и добавляет: – Слышал соответствующие разговоры между Маленковым и Берией, а иной раз и у Сталина. Сталин задавал какие-то вопросы Маленкову, и их разговор велся вокруг этого».

Одним словом, знать ничего не знаю и ведать ничего не ведаю, о чем там Сталин с Маленковым и Маленков с Берией переговаривались. Однако, в силу своей болтливости, Никита выдал себя с головой: «Не знаю подробностей, – добавляет он, – но допускаю, что в следственных материалах по нему может иметься среди других и моя подпись».

Расправа с ленинградскими конкурентами в борьбе за власть обострила ситуацию в ближайшем окружении Сталина. Каждый из соратников вождя надеялся, что Сталин назовет своим приемником именно его.

Заискивающе и верноподданнически смотрели на вождя Маленков, Берия и Хрущев. Между собой они договорились ограничить доступ к Сталину нежелательным для них соперников. В то же время они не доверяли и друг другу. Хрущев вел учет, кто чаще всего в течение недели посещал Иосифа Виссарионовича. Согласно его данным выходило, что он значительно отставал от Маленкова и Берии. «Сволочи, – характеризовал своих коллег Никита Сергеевич, – думают объехать меня. Ничего-то у вас не выйдет. Я приму меры». С этого мгновения он стал чаще находить поводы, чтобы посещать Иосифа Виссарионовича.

– Хочу посоветоваться с вами, товарищ Сталин, по вопросам… – говорил Никита, – как вы думаете?.. – и он начинал излагать свои соображения по той или иной проблеме. Сталин принимал или отклонял его идеи, но во всех случаях Хрущев был, как говорится, не в накладе. Главное – он «засветился», пообщался со Сталиным и напомнил ему о себе. В свою очередь, Берия и Маленков обратили внимание, что Хрущев зачастил к вождю, и стали с подозрением поглядывать на своего напарника– боялись, как бы он не оклеветал их в глазах Сталина. Однако они вскоре поняли, что их опасения не обоснованы. Иосиф Виссарионович по-прежнему относился к ним с доверием, и они успокоились. К Хрущеву Берия и Маленков относились по-прежнему доброжелательно-наплевательски. Малокультурный и малограмотный, он не мог быть для них серьезным соперником в борьбе за власть.