Сергей Пушкарев - Россия в XIX веке (1801-1914)

Мы привели ряд законодательных постановлений относительно крепостного права. Каково же было фактическое положение крепостного крестьянства в первой половине XIX века

(И в советской и в дореволюционной литературе принято изображать положение всего крепостного крестьянства самыми мрачными красками, а всех помещиков полагается изображать в виде диких зверей, которые находят главное и чуть не единственное удовольствие своей жизни в постоянном истязании крестьян всеми возможными орудиями пытки - розгами, палками, кнутьями, плетьми, железными цепями, рогатками, "щекобитками" и т. д. Бесспорно, случаи жестоких истязаний бывали, мы находим сведения о них в судебных протоколах и в воспоминаниях современников, но они именно потому-то и попали на страницы мемуаров и в акты судов, что рассматривались как преступления, а не как повсеместно действующий нормальный обычай (на который, поэтому, никто не обратил бы внимания). Отвергая слащаво-фальшивую теорию "патриархальной власти", по которой помещики относились к своим крестьянам, как заботливые родители к любимым детям, мы не можем, однако, принять и противоположной, весьма распространенной теории сплошного зверства "класса помещиков". Если даже мы согласимся с утверждением, что помещики видели в своих крепостных не людей, а только рабочий скот, то всё же позволительно усомниться в том, чтобы большинство сельских хозяев находило особое удовольствие в постоянном истязании принадлежащего им рабочего скота. Салтыков-Щедрин, которого никто не заподозрит в сочувствии крепостному праву, говорит (в "Пошехонской старине") о характере отношений помещиков к крепостным: "Вообще мужика берегли, потому что видели в нем тягло, которое производит полезную и для всех наглядную работу. Изнурять эту рабочую силу не представлялось расчета, потому что подобный образ действия сократил бы барщину и внес бы неурядицу в хозяйственные распоряжения. Поэтому главный секрет доброго помещичьего управления заключался в том, чтобы не изнурять мужика, но в то же время не давать ему "гулять".)?

{67} Дать общую картину положения крепостного крестьянства невозможно, ибо положение крестьян - в сотне тысяч помещичьих вотчин - было чрезвычайно пестро разнообразно и подвержено переменам, в зависимости как от характера владельцев, так и от множества иных местных условий. Вождь декабристов Пестель (ненавидевший, как известно, крепостное рабство) говорит в "Русской Правде" (гл. 3) : "Весьма различно положение, в котором находятся различные дворянские крестьяне. У самых добрых господ они совершенным благоденствием пользуются; у самых злых - они в совершенном злополучии обретаются. Между сими двумя крайностями существует многочисленное количество разнообразных степеней злополучия и благосостояния".

Не имея возможности дать общую и полную картину жизненных условий крепостного крестьянства, мы можем лишь приблизительно наметить области наибольшего "злополучия" и относительного "благоденствия". В наихудшем положении находился класс "дворовых людей", составлявший в середине XIX века около 10% 20-миллионной массы крепостного крестьянства. Лишенные собственного дома и хозяйства, постоянно на глазах у барина, подверженные всем прихотям и капризам господского произвола, нередко изнуряемые длительной работой (особенно дворовые девушки), они, в то же время, получали скудную (и не всегда доброкачественную) пищу и третировались как "дармоеды"...

{68} Крестьяне собственно разделялись на две основные группы оброчных, плативших господину лишь определенную денежную сумму, и барщинных, обязанных работать на господском поле. Численное отношение тех и других было различно в губерниях черноземных и нечерноземных и изменялось со временем. В конце XVIII в., по исчислениям В. И. Семевского, в черноземных губерниях Великороссии было 26% крестьян оброчных и 74% барщинных; в нечерноземной полосе - 55% оброчных и 45% барщинных; во всех великороссийских губерниях было 44% оброчных и 56% барщинных крестьян. К концу 50-х годов % оброчных крестьян в нечерноземных губерниях значительно повысился и дошел в Московской губернии до 68%, во Владимирской до 70%, в Ярославской - до 90%. В черноземных губерниях, наоборот, несколько повысился % барщинных крестьян.

Положение оброчных крестьян было, в общем, значительно более благоприятным, чем положение барщинных. Они имели большие земельные наделы, ибо помещики в нечерноземных губерниях часто вовсе не вели сельского хозяйства и отдавали все удобные земли в пользование крестьян. Затем оброчные крестьяне пользовались, обыкновенно, значительной долей самоуправления. Значительная часть населения оброчных вотчин центральной промышленной полосы уходила на заработки в "отхожие промыслы". Правда, суммы оброчных платежей в течение первой половины XIX века в разных местностях были {69} значительно повышены и падали на крестьянский "бюджет" нередко тяжелым грузом.