Сергей Пушкарев - Россия в XIX веке (1801-1914)

Бесконечным количеством издаваемых им "высочайше утвержденных" уставов, "учреждений", положений и правил, а также специальных "именных" указов, он стремился охватить и регулировать все проявления жизни общественной, правовой, экономической и культурной, начиная от жизни калмыцкого и киргизского народов и кончая деятельностью университетов, академий, ученых обществ, страховых учреждений и коммерческих банков.

В армии исключительное внимание уделялось солдатской выправке, муштровке и обмундировке. Множество указов, специальных распоряжений и правил занималось мельчайшими подробностями воинского одеяния - шинелями, мундирами, сюртуками, панталонами, со всеми их аксессуарами и украшениями эполетами, погонами, аксельбантами, петлицами, обшлагами, выпушками, нашивками, галунами, лампасами, кантами, пряжками, крючками и пуговицами. Немалое внимание уделялось также форме одежды гражданских чиновников различных ведомств и воспитанников различных учебных заведений. Николай стремился "урегулировать" не только обмундирование {42} своих военных и гражданских служащих, но даже их физиономию.

Военнослужащим не только разрешалось, но даже предписывалось носить усы, тогда как гражданские чиновники должны были ходить начисто обритыми. Именные указы, изданные в марте и апреле 1838 г., констатировали, что некоторые придворные и гражданские чиновники "позволяют себе носить усы, кои присвоены только военным", и бороды. "Его Величество изволит находить сие совершенно неприличным" и "повелевает всем начальникам гражданского ведомства строго смотреть, чтобы их подчиненные ни бороды, ни усов не носили, ибо сии последние принадлежат одному военному мундиру". Николай высоко ценил усы, как специальное украшение военных физиономий, не только на своих генералах, штаб- и обер-офицерах, но и на себе самом. В 1846 г. особым именным указом "Государю Императору угодно было высочайше повелеть, чтобы впредь на жалуемых медалях лик Его Императорского Величества изображен был в усах".

Этот бравый фельдфебельский "лик в усах" тридцать лет смотрел на Россию строгим и внимательным взором, хотел всё видеть, всё знать, всем командовать. Правда, в отличие от другого "лика в усах", который управлял Россией сто лет спустя, Николай искренно любил Россию, желал ее славы, процветания и благоденствия, искренно желал и старался служить России в качестве ее "отца-командира", и неоднократно проявлял личное мужество в непосредственной опасности. Но его понимание блага России было слишком узким и односторонним. Напуганный декабрьским восстанием и революционным движением в Европе, он свои главные заботы и внимание посвящал сохранению того социального порядка и того административного устройства, которые уже давно обнаружили свою несостоятельность и которые требовали не мелких починок и подкрасок, но полного и коренного переустройства. Понятно поэтому, что всеобъемлющая, энергичная и неустанная деятельность императора Николая не привела Россию ни к славе, ни к благоденствию, наоборот, под его водительством Россия пришла к военно-политической катастрофе Крымской войны, и на смертном одре Николай должен был признать, {43} что он сдает своему сыну "команду" в самом расстроенном виде...

Восстание 14-го декабря оказало на политику Николая разностороннее влияние. Прежде всего, оно напугало его самым фактом возможности революционного движения в самых близких к престолу гвардейских полках и тем, что во главе движения стояли представители самых аристократических русских фамилий. Этим оно, с одной стороны, усилило его консервативно-охранительные тенденции, а с другой, поселило недоверие к русской знати и вызвало стремление опираться гл. обр. на бюрократию и на немцев (балтийских немцев и выходцев из Германии), которые окружили его престол и заняли немало руководящих мест в высшем государственном управлении (Нессельроде, Канкрин, Бенкендорф, Дибич, Клейнмихель и др.). С другой стороны, показания и письма декабристов раскрыли перед Николаем такую массу злоупотреблений и неустройств в русской жизни и в государственном управлении, что Николай должен был попытаться принять "все зависящие меры" для их устранения (Делопроизводителю следственной комиссии по делу декабристов, Боровкову, было поручено составить из писем и записок декабристов о внутреннем положении России систематический свод для представления государю и высшим государственным сановникам.).