Алексей Бычков - Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства

При этом они прибегали ко всякого рода военным хитростям, обманам, угрозам и не скупились на щедрые обещания. Завладев же городом приступом, нечаянным нападением, лестью или предательством, у татар положено было ненарушаемым правило: отобрав себе нужное количество сильных и здоровых мужчин в рабы, а также искусных мастеров и ремесленников, остальных жителей, не разбирая ни пола, ни возраста, истреблять всех до единого. Этим они достигали того, что в своем тылу не имели городов с недовольным населением, для усмирения которого необходимо было бы оставлять свои войска.

Перед началом войны Чингиз-хан всегда обстоятельно узнавал о свойствах местности, количестве жителей, составе войск, величине имеющихся продовольственных припасов и о внутреннем состоянии тех стран, на которые собирался напасть; он заводил в них тайные связи и склонял путем подкупа недовольных вступать на свою службу; необходимые же ему сведения он собирал посредством посольств, торговых сношений и лазутчиков.

Война решалась на курултае, или торжественном собрании всех важнейших лиц государства; здесь определялся как состав войск, нужных для похода, так и места их сбора, пути следования и прочее. Затем все распоряжения быстро передавались по стране посредством почты, устроенной Чингиз-ханом во всех значительных местах своих владений.

Когда все было готово к походу, Чингиз-хан предлагал государю неприятельской страны — коротко, но ясно и грозно — либо покориться ему безусловно, либо лишиться всего без исключения. В первом случае покорившийся был обязан дать заложников, допустить исчисление своего народа, принять монгольских правителей и давать десятую часть с произведений земли, десятую голову со скота каждого наименования и десятого отрока и девицу со своего населения. Если же согласия на покорение не изъявлялось, то Чингиз-хан немедленно открывал войну вторжением в неприятельский край с нескольких сторон сразу, чем приводил противника в недоумение, где ему следует встретиться с главными силами монголов, тем более что легкие татарские отряды шли далеко впереди своих главных сил и, широко расходясь по стране, составляли как бы завесу для своих войск, двигавшихся позади.

Широкие реки нимало не останавливали монголов; они переплывали их, держась за хвосты лошадей и привязав себе вокруг тела оружие и кожаные мешки, наполненные воздухом.

Поход свой Чингиз-хан начинал обычно осенью, когда лошади и верблюды его после летней пастьбы были в хорошем теле.

Опустошение неприятельской страны и истребление ее жителей, носивших оружие, составляло одно из главных военных правил Чингиз-хана; в захваченных же городах, как мы уже говорили, умерщвлялись поголовно все, кроме лиц, необходимых для службы самим же татарам; кроме того, Чингиз-хан щадил и духовенство, рассчитывая этим иметь его на своей стороне для влияния на оставшееся в живых население; все же знатные пленники, так называемые лучшие люди, избивались обычно без малейшей пощады. Вообще о пощаде Чингиз-хан выражался, что она имеет только одно неизменное следствие: вызывать сожаление о том, что была оказана.

Таково было военное устройство и военное дело у монголов, обязанных этим исключительно одному только человеку — Чингиз-хану.

Правда, сами монголы как нельзя более соответствовали всем порядкам, заведенным у них Чингиз-ханом, и не было ни одного народа в мире, который отличался бы таким послушанием и уважением к начальникам своим, как татары, говорили все видевшие их современники. Воздержание и терпение их были чрезвычайны; случится день-два не поесть — ничего; поют и играют, как будто сытно пообедали; легко переносили они также холод и жар. Кроме того, будучи от природы крайне нечистоплотными, они легко же мирились и со всей обстановкой войны, порой весьма неприглядной. Татары были ласковы и приветливы друг к другу, но зато необычайно свирепы, гневливы, лживы и коварны по отношению к другим; все они были, конечно, врожденные убийцы. Татарские женщины и девушки пользовались уважением и влиянием; на них лежали все хозяйственные заботы, но вместе с тем все они отлично ездили верхом и носили лук и стрелы; при этом многие из них отличались большим сквернословием. Жен татарин мог иметь столько, сколько был в состоянии прокормить, причем женились, не разбирая родства, не беря за себя только собственную мать, дочь и сестру от родной матери. Жили татары в круглых юртах, сделанных из хвороста и тонких жердей и покрытых войлоком; юрты эти обыкновенно легко разбирались для похода или же возились на телегах как есть. Юрты были всегда открыты и не запирались, так как между своими татары не воровали.