Себастьян Хаффнер - От Бисмарка к Гитлеру

Все эти три фактора вместе: нужда, возродившийся национализм и фигура Гитлера создали национал-социалистическое движение, не столько партию как таковую, но массовое движение, которое неожиданно охватило партию и подпитывало её, день ото дня превращая её в очень сильную политическую силу, с которой теперь должны были считаться более старые правые Германии, правые высших классов, которые при Гинденбурге снова пришли к власти.

Шляйхер, бывший тогда ещё движущей силой движения реставрации, весьма отчётливо заметил это и побуждал Брюнинга так сказать опередить Гитлера и провести монархический государственный переворот, прежде чем движение Гитлера станет подавляющим. Но Брюнинг медлил — Шляйхер назвал его тогда «Осмотрительный Брюнинг». Он хотел сначала достичь своего большого внешнеполитического успеха — ликвидации репараций. А это требовало времени. Прошел 1931 год, один за другим протекали месяцы 1932 года. Лишь в июле 1932 года репарации в конце концов были отменены — а тут Брюнинг был уже свергнут.

Правда, до этого Брюнинг нашёл возможность продолжать управлять далее полупарламентским способом: в конце 1930 года он неожиданно снова обрёл парламентское большинство. Социал-демократов тогда охватил ужасный страх перед взлётом Гитлера, и они решили впредь «терпеть» Брюнинга как малое зло — так что создать ему в рейхстаге большинство, не участвуя самим в управлении. Брюнинг, если бы и захотел сам, не смог бы принять в правительство никаких социал-демократов. Он ведь возглавлял президентское правительство, он вовсе не должен был управлять парламентскими методами. Но он принял толерантность по отношению к себе и управлял довольно спокойно, во внутренних делах безопасно, с помощью своего квазипарламентского большинства и чрезвычайных постановлений рейхспрезидента вплоть до 1932 года. При этом у него всегда была надежда, что он затем, с большим внешнеполитическим успехом в кармане, сможет успешно взяться за внутриполитические изменения, что собственно было его задачей.

Но Шляйхер потерял терпение. Он уговорил Гинденбурга сместить Брюнинга и назначить рейхсканцлера, который бы проводил более резкий внутриполитический курс и в ускоренном темпе провёл бы то, что собственно обязан был провести Брюнинг и на что он согласился: переход к новой авторитарной конституции. Фигурой, которую можно сказать нашёл Шляйхер, был Франц фон Папен, до той поры незнакомый большей части немцев правый депутат центра в прусской палате представителей. Папен был также, в отличие от происходившего из средних классов Брюнинга, типичным представителем старой вильгельмовской правящей прослойки. Свои важнейшие политические точки соприкосновения он находил в берлинском аристократическом клубе.

Новый рейхсканцлер в июне 1932 года составил «кабинет баронов», как тот тотчас же был прозван, и провозгласил «совершенно новый вид управления правительством и государством». В отличие от Брюнинга, Папен прямо пошёл на государственный переворот. Для начала он распустил рейхстаг; в конце июля были проведены выборы, и теперь нацисты с 37 процентами голосов стали самой сильной партией в Германии. Коммунисты также усилили свои позиции. Рейхстаг с июля 1932 года был первым, в котором больше не было способного управлять большинства ещё достаточно большой коалиции буржуазных и социал-демократической партий. Теперь обе революционные, отрицающие государство партии, националисты справа и коммунисты слева, образовали большинство, из которого естественно никакого толка не могло выйти. По этой причине Папен нашёл, как казалось, очень благоприятное условие для задуманного государственного переворота: рейхстаг был теперь явно и отчётливо более неспособен к управлению страной.

Он был тотчас же снова распущен, правда не без того, чтобы он прежде не выразил Папену с преобладающим большинством свое недоверие. Уже этот роспуск был явным нарушением конституции. По конституции свергнутый рейхстагом с вотумом недоверия рейхсканцлер должен был бы быть отправлен в отставку. Папен же вовсе не помышлял об уходе в отставку.

Это было не первое нарушение конституции, которое совершил Папен. Ему уже предшествовало другое. В июле Папен, очень скоро после своего назначения, произвел так называемый «удар по Пруссии», то есть он сместил легальное прусское правительство, бывшее впрочем всё еще правительством Веймарской коалиции, изгнал министров из их министерств при помощи рейхсвера и назначил себя рейхскомиссаром по Пруссии. Это уже было малым государственным переворотом (и, рассматривая с исторической точки зрения, вообще-то подлинным концом самостоятельности Пруссии). К чему теперь подошёл Папен, это — время, в течение которого рейхстаг оставался распущенным, использовать для проведения запланированного большого государственного переворота, который должен был демократическую конституцию при помощи её статьи 48 превратить в монархическую. Папен действительно намеревался сделать это, и Гинденбург был готов поддержать его в этом. Но Шляйхер теперь вдруг отступился от Папена.