Андрей Хорошевский - 100 знаменитых символов советской эпохи

В 1948 году в журнале «Крокодил» появился фельетон некоего Беляева, отрывок из которого приведён в начале этой статьи. В этом опусе осуждались молодые люди, которые, по мнению автора (точнее, по мнению тех, кто «заказал» Беляеву этот фельетон), преклонялись перед западной музыкой и позволяли себе одеваться не так, как одевалась основная масса «правильной» советской молодёжи. «Плечи его рыжего костюма стали в два раза шире от ватных подкладок, шляпа была зелёная с длинным ворсом, на ногах ярчайшие жёлтые полуботинки на сверхтолстой подошве, и вообще весь вид его свидетельствовал о преуспеянии…» — писал Беляев. А в те годы «Крокодил» был не просто журналом, это был главный сатирический рупор Коммунистической партии, ведь издавался он не где-нибудь, а под крылом газеты «Правда» в одноимённом издательстве.

Старт «великому почину» был дан — каждая центральная, республиканская, городская, сельская и стенгазета типа «Не проходите мимо!» считала своим долгом опубликовать «разящий» материал, обличающий стиляг. Появился даже особый вид карикатуристов, специализировавшихся на изображении стиляг и придумывавших им нелепые имена вроде «Мумочка» или «Бубочка».

Вскоре вся страна знала, как выглядит стиляга и по каким внешним признакам можно отличить эту «опухоль на теле советского общества» от достойного молодого человека, «верящего в идеалы коммунизма». Длинный пиджак, невероятно узкие брюки, которые перед одеванием приходилось смазывать мылом (иначе натянуть на ногу их было невозможно), обувь на толстой подошве, получившая в народе название «ботинки на манной каше», большой «кок» на голове, борода или тонкие «усики-мерзавчики», тёмные очки.

«Сегодня слушает он джаз, а завтра Родину продаст»: кроме одежды, стиляги отличались тем, что слушали другую музыку и танцевали по-своему, «по-стильному». Известный джазмен Алексей Козлов, в молодые годы сам бывший стилягой, писал в своих воспоминаниях: «Я хорошо помню, что само слово „стиляга“ на практике стали применять к тем, кто на школьных или студенческих вечерах, а также на обычных танцплощадках отваживался танцевать „стилем“, в отличие от разрешённых вальса, польки, па-де-граса или па-де-патинера. Даже фокстрот и танго, в предвоенные годы бывшие широко распространёнными в официальной советской жизни, в период послевоенной „холодной войны“ стали нежелательными. Но у различных мелких комсомольских или партийных надзирателей, обязательно присутствовавших на танцевальных вечерах, они не вызывали такой ярости и испуга, как неизвестно откуда взявшиеся „атомный“, „канадский“ или „тройной Гамбургский“ стили».

Почему же джаз, фокстрот, танго, вообще любая современная западная музыка и танцы вдруг стали так неугодны официальной пропаганде? В те годы в советском искусстве господствовал социалистический реализм, который требовал от любого творческого человека «правдивого, исторически конкретного изображения действительности в её революционном развитии». Как говорил один из главных идеологов Советского Союза Андрей Жданов, «продолжительное общение с социалистическим искусством может превратить даже эгоистичного капиталиста в беззаветного строителя коммунизма». Правда, в жизни получалось совсем наоборот, значительная часть общества, прежде всего молодёжь, стремилась если и не полностью перенять западный образ жизни (в тех условиях это было невозможно в принципе), то хотя бы подражать ему или же создать свой особенный стиль, а это никогда не приветствовалось тоталитарным режимом. Однако приблизительно до 1946 года в Советском Союзе показывали, например, некоторые американские и трофейные немецкие фильмы, и весь советский народ смотрел «Серенаду Солнечной долины», где играл один из самых популярнейших джазовых коллективов в мире — оркестр Гленна Миллера. И в этих фильмах была та самая «другая» жизнь, да и джаз был вполне нормальным явлением, вполне законно существовали свои доморощенные джазовые коллективы. И вдруг влияние западной культуры «стало отравлять массы», а джаз, по выражению всё того же Жданова, был объявлен «буржуазной, декадентской музыкой». Причиной тому послужила начавшаяся в конце сороковых годов борьба с космополитизмом, а также «холодная война» с Западом. Вообще, любой власти, которая не может обеспечить своим гражданам нормальный уровень жизни, нужен враг, на которого можно свалить все неудачи бездарного режима. Сталинизм нуждался во «вредителях» и «врагах народа», ведь они «были виноваты во всём». А в культурной жизни такими «врагами» стали стиляги.