Майкл Фрай - Эдинбург. История города

Иными словами, Белл возлагал ответственность за падение нравов на спиртное: «От беззубого младенца до беззубого старика люд переулков пьет виски. Пьяная драма, которая неизменно совершается вечером в субботу и на утро воскресенья… Невозможно сказать, сколько тратится на хроническое питье, на каждодневное употребление виски, а также сколько расходуется на еженедельные увеселения и на чудовищные оргии». Во втором своем трактате, «Изучая переулок Блэкфрайерс» (1850), Белл попытался вычислить стоимость спиртного, поглощенного приблизительно 1000 человек, живущих в этом переулке от Хай-стрит до Каугейт. Если каждый выпивает четыре галлона виски в год (то есть две современные порции в сутки, что довольно скромно), это обошлось переулку в сумму более 2000 фунтов. Поскольку средний доход составлял 5 фунтов на человека, в общем 5000 фунтов. Из них 3000 шли на еду, 650 на аренду, не говоря уже об угле и одежде. Так на что же существовал переулок? Ответ напрашивался: на преступления, то есть за счет воровства и проституции. «Если мы узнаем, что они приносят переулку 2000 фунтов в год, это нас нисколько не удивит». Вот уж и вправду теневая экономика. [366] G. Bell. Day and Night in the Wynds of Edinburgh (Edinburgh, 1849), 23–26.

Уильям Тэйт, другой молодой врач, провел исследование «магдалинизма», как он выражался, опубликованное в 1842 году. Он подсчитал, что в городе трудятся 800 проституток. Среди тех, кого лечили от венерических заболеваний, 4 процента были младше пятнадцати лет (включая девочек девяти-десяти лет), 66 процентов составляли старшие подростки и всего 3 процента — женщины старше тридцати. Четверть проституток жила «конфиденциально», остальные обитали по 200 борделям, в основном в Старом городе (пятьдесят на одной только Хай-стрит), некоторые жили и в Новом городе. Имелись и еще 1000 «скрытых проституток», частично занятые, продававшие себя, когда нуждались в деньгах или ощущали, что им на что-то не хватает. Они снимали номера в «домах свиданий», где не задавали никаких вопросов. Почему они лавировали между добродетелью и пороком? «Весьма значительное число проституток признаются, что осквернение воскресного дня… явилось одной из основных причин, обративших их на путь греха». И в самом деле, что еще способно заставить женщину идти на панель? «Никто не напивается до потери чувств — никто не лжет — никто не крадет — но почти все сквернословят. Такова одна из особенностей их ремесла, и проститутки учатся этому рано и прибегают к сквернословию всех случаях». Был спрос, было и предложение. Спрос часто возникал среди «молодых людей, которые приезжают в столицу, чтобы обучиться какому-либо умению или получить высшее образование». Порнография была доступна, и все же некоторые продолжали посещать бордели и после обустройства в городе: «Молодые адвокаты, врачи и студенты полагают это развлечение непременным для поддержания здоровья», поскольку невозможно до брака заняться сексом с женщинами их собственного класса. Более того, «даже священники падки на запретные удовольствия и не избавлены от дурных последствий». [367] W. Tait. Magdalenism (Edinburgh, 1842), 5–9, 59, 193–196, 258.

Изабелла Берд, бесстрашная леди, которая во главе отряда шерпов перевалила через Гималаи и терлась носами с каннибалами-гавайцами, решила в 1869 году отправиться в не менее рискованную экспедицию по закоулкам родного города. Она добралась до комнаты, занятой шлюхами — двенадцать футов площади, пол усыпан пеплом, кровать без матраца, стол и табурет: «Девушка приблизительно 18 лет, очень плохо одетая, сидела на табурете; две других, постарше и почти раздетых, сидели на полу, и все три ели, самым свинским способом, из глиняной посуды какую-то рыбу». Это зрелище напомнило миссис Берд, как она «делила еду подобным примитивным способом в индийском вигваме на Территории Гудзон, но женщины, поклонявшиеся Великому Духу, были скромны в одежде и манерах и выглядели людьми, в отличие от этих юных христианок». [368] I. Bird. Notes on Old Edinburgh (Edinburgh, 1869), 22.

И что же, спрашивается, можно было сделать, чтобы побороть подобную социальную несправедливость? Национальное законодательство, увы, ничем помочь не могло. В 1845 году старинный и утративший силу шотландский Закон о бедных наконец подвергся пересмотру, однако его новая версия была одновременно эффективнее и суровее. Фактически среднее число тех, кто получал вспомоществование в Эдинбурге, сократилось с прежних 3000 до чуть более 1000 человек — возможно, потому, что столица становилась все богаче, или потому, что исполнители закона сделались несговорчивее.