Дмитрий Табачник - Семь выстрелов в Петлюру

И вот в июне двадцать шестого года началось судебное следствие, которое является основой любого уголовного процесса.

В нем принимали участие специально приглашенные защитники с обеих сторон: подсудимого взялся защищать блестящий парижский адвокат, талантливый публицист с широкими связями в различных кругах французской столицы Анри Торрес.

Не менее известных адвокатов и пригласила семья Симона Петлюры. Его жена Ольга Петлюра после многодневных консультаций с друзьями, знакомыми, лидерами украинской эмиграции поручила представлять интересы потерпевшей части опытным юристам профессору Цезарю Кампенси и Альберту Вильма – кавалеру ордена Почетного легиона, чрезвычайно энергичном и честолюбивому человеку, который заявлял, что знаком со всей прокуратурой Франции и поэтому обязательно отправит Шварцбарта на виселицу или, в лучшем случае, на пожизненную каторгу.

Следовательно, судебное следствие началось, и Альберт Вильма сразу же предложил допросить свидетеля обвинения – пожилого украинского ученого-эмигранта профессора В. Коваля, который заявил, что узнает в Шварцбарте одного из трех, что следили за Петлюрой весной 1926 года. Дополнительные показания он дать не смог, поскольку чувствовал себя очень плохо и на следующий допрос не явился.

Через несколько дней профессор Коваль умер. Однако суд по требованию адвокатов семьи потерпевшего принял его показания как одно из доказательств того, что Шварцбарт действовал не один. Это, пожалуй, было ошибкой Кампенси и Вильма.

Потому что на суде, когда прокурор потребовал от Шварцбарта объяснения по поводу показаний Коваля, Торрес обратился к председателю суда:

"Ваша честь, разве можно принимать во внимание показания, которые давал пожилой и очень больной человек, давал буквально за несколько дней до кончины, стоя одной ногой уже в могиле?

Разве не могут быть такие показания предвзятыми из-за плохого настроение лица, которые давал показания, разве могут они быть взвешенными, если лицо, что их давал, уже не имел возможности полностью контролировать свои поступки, свое зрение и память?" и хотя суд не согласился с Торесом, показания Коваля практически не были взяты во внимание.

Другим свидетелем обвинения, который также настаивал на том, что "без Москвы не обошлось", был уже упомянутый генерал Николай Шаповал. Он показал и на предварительном следствии и на судебном процессе, что речь шла о заговоре и что главными заговорщиками были Володин и убийца Шварцбарт.

Генерал Шаповал рассказал, что его знакомый Михаил Володин был членом Союза русских максималистов и приехал из Германии на конгресс Социалистической партии Франции, который состоялся 8 августа 1925 года.

Поскольку Володин не имел где остановиться вПариже, и был ограничен в средствах и к тому же не знал французского языка, Шаповал на просьбу одного известного французского социалиста, которого он не может назвать, чтобы не бросать тень подозрения на его доброе и честное имя [2], устроил Володина в своем доме.

Генерал Шаповал сообщил, что Володин принимал активное участие в террористических актах на Дальнем Востоке еще в 1920-1921 годах, затем работал в большевистской дипломатической миссии в Праге, где помог организовать восстание коммунистов в Кладно, неподалеко от Праги.

Вследствии этого Володину пришлось немедленно покинуть Чехословакию. Он оказался в Берлине, где снова работал в большевистской миссии, а затем нелегально переехал во Францию и поселился в Париже. Здесь он скитался по квартирам знакомых, потому что не мог поселиться в гостинице.

Кроме меня, продолжал генерал, правда, не объяснив, откуда он знает такие подробные детали, а также насколько они достоверны, Г. Володин часто посещал одного своего знакомого, который жил неподалеку от кладбища Пер-Лашез. А часовой магазин Шварцбарта как раз и находился возле этого кладбища.

Володин часто расспрашивал о Петлюре, интересовался его образом жизни, интересами, увлечениями, уверяя, что хорошо знает одного давнего приятеля Петлюры, который очень хотел бы, если это возможно, снова встретиться с Симоном Васильевичем. Когда Шаповал предложил устроить такую встречу, Володин поблагодарил, но отказался.

Зная, что 23 мая 1926 года в Париже должен был начать работу представительный съезд украинских эмигрантских организаций, Володин попросил билеты для себя и именно для того человека, который жил возле кладбища Пер-Лашез. Потому что он, видимо, хотел, настаивал генерал, чтобы Шварцбарт увидел, как выглядит Петлюра.