Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

Деревенские довольно быстро прознали, кто поселился в доме бывшего купца, и с тех пор чуть ли не всей деревней высыпали на улицу, когда Яков приезжал из города. До этого Яков любил вместе с дочерью, нарядившись в шорты и майку, пойти с бидоном за молоком, сметаной и маслом. Но когда его инкогнито раскрыли, вынужден был облачиться в официальную одежду — брюки и рубашку. Не меньше хлопот доставляли ему и деревенские мужики, которые частенько наведывались к ним в дом и предлагали выпить за здоровье горячо любимого генсека и родной партии. Были и другие знаки внимания. Иной раз Любовь, выходя за ворота, обнаруживала корзину с грибами, ягодами, яйцами или банку с медом — этакие "подношения барину". Чтобы не обидеть деревенских, приходилось брать эти незатейливые подарки.

24 июля в Москве начался суд над двумя угонщиками самолета: 17-летними жителями столицы Жалниным и Бондаревым. Угон самолета они совершили 2 ноября 1973 года в паре еще с двумя сообщниками — Романовым и Никифоровым. Однако во время штурма самолета последние были убиты и отвечать перед законом предстали только двое угонщиков., Суд учел юный возраст террористов и то, что они целиком и полностью раскаялись в содеянном. На руку им сыграло и то, что никто из пассажиров не погиб — трое пассажиров и бортмеханик получили несмертельные ранения. В итоге 25 июля был оглашен приговор: Бондарев признан психически невменяемым и приговорен к отбытию наказания в психушке, Жалнин получил 10 лет без конфискации имущества плюс должен был возместить нанесенный ущерб в сумме 838 рублей.

Пятничным вечером 25 июля знаменитая певица Большого театра Галина Вишневская давала у себя дома прощальный ужин — завтра утром с двумя дочерьми она должна была вылететь на Запад, где их вот уже два месяца дожидался муж и отец Мстислав Ростропович (уехал 26 мая). Народу проститься пришло много, однако из певцов Большого театра пришел лишь один тенор — все остальные это мероприятие проигнорировали, видимо, опасаясь быть уличенными в связях с "отъезжанткой". Тенор пришел не один, а привел с собой знакомого генерала. Последний сразу пошел по всем комнатам, чувствуя себя как дома. Тенор засеменил следом за ним. Когда экскурсия была закончена, тенор спросил у хозяйки:

— Мебель вся на местах, а мне сказали, что ты ее продала.

— Продала? — удивилась Вишневская. — Как же я без мебели буду жить, когда через два года вернусь обратно? (Официально отъезд Вишневской и Ростроповича на Запад выглядел как творческая командировка сроком на два года.)

Пробыв в доме певицы еще какое-то время, оба гостя удалились. А Вишневская внезапно поймала себя на мысли, что лицо генерала ей знакомо. Как вдруг ее осенило: двадцать лет назад этот человек пытался завербовать ее в стукачи. "Да, это, несомненно, он, — отмела всякие сомнения певица, — только постаревший и погрузневший".

В шесть утра 26 июля Вишневская с дочерьми и близкой подругой Галей вышли из дома и сели в служебную "Волгу". Их путь лежал в Шереметьево. Однако водитель внезапно повез их к Большому театру. Вишневская перепугалась: "Куда вы нас везете? Нам же совсем в другую сторону!" На что водила, улыбнувшись, ответил: "Ваши друзья попросили провезти вас мимо театра, сказали, что вам приятно будет". Вишневской действительно было приятно, но остановиться возле родного для нее места она не позволила — надо было спешить на самолет.

По дороге в аэропорт Галина набралась духу и сообщила Вишневской, что три дня назад умер один из лучших друзей певицы — артист Большого театра Никандр Ханаев. Похороны состоятся сегодня в 12 дня. Вишневская попросила подругу сразу после аэропорта купить цветов и отвезти их на кладбище. А в десять утра самолет с Вишневской и двумя ее дочерьми оторвался от земли и взмыл вверх. Чтобы дочери не видели слез на ее глазах, Вишневская прильнула к иллюминатору и долго смотрела вниз, на родную землю, куда ей суждено будет вернуться не через два года, а спустя двадцать лет.

В эти же дни конца июля власти отобрали у родственников маршала Георгия Жукова дачу. Акция выглядела кощунственно, учитывая, что, во-первых, со дня смерти Жукова прошло чуть больше месяца, а во-вторых — эту дачу Жукову подарил лично Сталин. Но это не остановило высоких начальников. Они вызвали к себе адъютанта маршала Ивана Прядухина и отдали ему приказ: дачу освободить немедленно. Узнав об этом, теща Жукова Клавдия Евгеньевна и внучка Маша попросили подождать с переездом до Нового года, но их одернули: немедленно! Чуть позже родственникам Жукова будет выделена другая дача — в Жуковке площадью 60 метров, а одна из дочерей унаследует его квартиру на улице Алексея Толстого.