Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

Первым заметил преступника Ставпнюк. Однако его попытка остановить его едва не закончилась трагически — угонщик пошел на таран, и только чудом Ставпнюк избежал гибели, резко вывернув руль в сторону. Преступник беспрепятственно помчался к Киевскому шоссе. Однако на подходе к нему он заметил новое препятствие — два пустых автобуса, перегородивших всю проезжую часть. Это инспектор 3-го отделения В. Дианов успел вовремя подсуетиться и перекрыл преступнику путь к центру города. Маневр удался: угонщик не стал таранить преграду, а развернулся и помчался в сторону Калужского шоссе. Но, пока он разворачивался, ему на "хвост" сел Насонов, успевший поменять "МАЗ" на "Волгу"-такси. Началась бешеная погоня со всеми положенными в таких случаях атрибутами: визгом тормозов, сигналами. Видя, что все его попытки остановить преступника безрезультатны, Насонов извлек из кобуры пистолет. Три пули одну за другой он выпускает по колесам автокрана. То же самое делает и Дианов, но автокран продолжает свой путь. Тогда Насонов идет на отчаянный шаг: открыв дверцу "Волги", он на ходу запрыгивает на подножку автокрана, распахивает дверь и пытается одной рукой удержать преступника на месте, а другой выдергивает ключ зажигания из замка. Завязывается борьба, во время которой преступник на какие-то доли секунды теряет управление машиной, и она летит под откос. Насонов срывается с подножки.

К счастью, падение гаишника не завершилось трагически — он хотя и получил травмы, но остался жив. А угонщик был схвачен подоспевшими на помощь коллеге гаишниками.

В воскресенье, 17 июня, горе пришло в семью Людмилы Гурченко — у нее умер отец. Причем ничто в тот день не предвещало трагедии. Накануне ночью актриса находилась в подмосковном Ногинске, где во Дворце культуры снимался один из эпизодов фильма "Старые стены" — свадьба молодоженов. Работу закончили в четыре утра, после чего Гурченко на машине поехала в Москву. Дома она соснула пару-тройку часов, а в девять утра за ней уже приехала другая машина — с "Мосфильма", на которой актриса отправилась на съемочную площадку фильма "Дети Ванюшина". В пять вечера на такси Гурченко вновь мчится в Ногинск, где снимается уже другой эпизод: в нем директор Анна Георгиевна Смирнова, которую она играет, приходит к работницам в старые казармы-общежитие. В нем снимались сами работницы фабрики и только две актрисы. Съемка закончилась около семи. В начале девятого Гурченко приехала домой, но только прилегла, как затрещал телефон. Звонил ее отец (они с матерью жили в небольшой московской комнате, которую недавно обменяли на харьковскую квартиру). Он сказал, что очень соскучился по ней (они не виделись пять дней), что сегодня утром у него здорово прихватило сердце и он даже подумал — конец. Но потом принял лекарство, боль отступила, и они с женой даже сходили на выборы (в тот день проходили выборы в местные Советы). Сказав это, отец внезапно стал просить дочь поговорить… с карликовым пинчером Эдиком. Была в их семье такая игра: слыша в трубке голос родного человека, пес отвечал песенными руладами, чем сильно потешал старика. Но на этот раз Гурченко было не до игр с собакой. Она так и сказала отцу:

— Папочка, милый, не могу. Я еле живая. Я же ночь работала, спала три часа, сейчас ничего не соображаю. За день сжевала три пирожка — поесть некогда, а ты со своим Эдиком. Ну нельзя же так, пап, зачем тебе людей собирать, скажут, что мы ненормальные какие-то…

Отец в ответ стал извиняться, видимо, поняв, что позвонил не вовремя. Это было в начале девятого, а в десять вечера Гурченко уже стояла в маленькой комнате родителей. Далее послушаем рассказ самой актрисы:

"На тахте лежал мой папа и чему-то счастливо улыбался. На груди у него стоял ощетинившийся, ощеренный Эдик и никого не подпускал к папе и близко. Так мы и стояли: мама, я и Эдик. А папа лежал и улыбался. Умер наш папа. А подойти к нему мы не можем. Эдик был такой воин, такой защитник, такой друг. В людях, которые не чтут собак, есть незнание ощущения, что тебя не предадут никогда. Эдик чувствовал, что случилось непоправимое. Когда же мама исхитрилась и кое-как ухватила его, Эдик вдруг на наших глазах обмяк, сник, стал тяжелым-тяжелым и покорно лег на свое место, глядя на нас пустыми, равнодушными глазами. Да и вообще, он больше никого не любил. Исполнял свои сторожевые обязанности исправно, иногда "говорил по телефону", но недолго и безо всякого удовольствия. Зарабатывал себе на жизнь и все. А потом и он ушел вслед за своим любимым хозяином…"