Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

В эти же дни не менее драматические события разворачиваются на личном фронте у Андрея Миронова. Некоторое время назад Татьяна Егорова после болезни возобновила работу в Театре Сатиры, однако ему это возвращение ничего, кроме мук, не приносит. Татьяна активно избегает его везде, где бы он ни появлялся: за кулисами, в буфете, на улице. Миронова это тяготит, и он ищет случай, чтобы объясниться с нею. В один из выходных в театре (этот день выпадал на четверг) он приезжает к ней в Трубниковский, но она не желает ничего ему объяснять — наспех одевается и выбегает на улицу. Миронов устремляется в погоню. Она успевает заскочить в уходящий троллейбус, а он ловит такси и мчится следом. На одной из остановок ему вроде бы удается настичь Татьяну: он вбегает в заднюю дверцу троллейбуса, но она выскакивает в переднюю дверь. Но он не сдается, заставляет водителя остановить машину и открыть дверь. В итоге Миронов ее все-таки настигает.

— Я не могу больше бегать за тобой, не могу видеть, как ты меня не замечаешь, — говорит он, хватая ее за локоть. — Пойдем, подадим заявление.

Не медля больше ни секунды, Миронов вновь ловит такси и везет Егорову в загс, что на Хорошевском шоссе.

Поскольку всего каких-то несколько месяцев назад они уже были там с аналогичной целью, но на регистрацию так и не явились, работница загса недоумевает:

— Опять пришли? В том же составе! Прямо театр какой-то!

Однако заявление она все-таки приняла, назначив регистрацию на 15 апреля.

Поистине шекспировские страсти разгораются в доме Владимира Высоцкого. Вот уже почти три месяца у него гостит жена — Марина Влади, гостила бы и дольше, если бы не очередной срыв Высоцкого. Актер хотел выпить, но она вырвала у него из рук бутылку и вылила содержимое в раковину. Это настолько возмутило Высоцкого, что он устроил дебош. О результатах можно судить по рассказу самого актера, который в те дни жаловался своему приятелю и коллеге Валерию Золотухину: «У меня такая трагедия. Я ее вчера чуть не задушил. У меня в доме побиты окна, сорвана дверь… Что она мне устроила… Как живая осталась…»

16 марта в Московском областном суде слушалось дело активной антисоветчицы, студентки 2-го курса Института иностранных языков 19-летней Валерии Новодворской. 5 декабря прошлого года она была арестована за то, что в Кремлевском дворце съездов, перед началом помпезной оперы «Октябрь», разбросала листовки, на которых была напечатана антисоветская «Юбилейно-конституционная ода». Приведу лишь отрывок из нее:

Спасибо, партия, тебе

За все, что сделала и делаешь,

За нашу нынешнюю ненависть,

Спасибо, партия, тебе.

Спасибо, партия, тебе

За рабский полдень двоедушия,

За лень, измену и двудушие

Спасибо, партия, тебе…

Вот за эту оду Новодворскую арестовали и поместили в казанскую психушку с типичным для правозащитников диагнозом: «шизофрения, параноидальное развитие личности». 16 марта Новодворская находилась в больнице и в зале суда не присутствовала. Суд признал ее невменяемой и определил на принудительное лечение в спецбольницу. Потом выяснилось, что в Казани Новодворская даже не была поставлена в известность о том, что в Москве состоялся суд над ней.

В сборнике «За пять лет» нравы казанской спецлечебницы в те годы описаны так:

«В больнице 11 отделений, два из них — рабочие. В 3-м отделении больные шьют фартуки, простыни и др. вещи, в 4-м — благоустраивают зону. Рабочий день — 3 ½ часа; месячный заработок — 2 рубля… В больнице широко применяется лечение инъекциями сульфазина, приводящими людей в очень тяжелое состояние… Более безопасное лечение — внутримышечное введение аминазина — производится таким образом, что введенный аминазин не рассасывается, образуя болезненные узлы, которые потом приходится оперативно удалять.

В случаях провинностей — отказ от приема лекарств, препирательство с врачами… — больных привязывают к кровати на 3 дня и больше. При этом виде наказания не соблюдаются элементарные санитарные условия: больного не отпускают в туалет, а судно не подается. Библиотека больницы изобилует макулатурой сталинских времен, но и тех книг не выдают месяцами. В больницу помещают людей, у которых инакомыслие является «преступлением» и «болезнью».

От себя замечу, что Новодворская проведет в казанской психушке почти два года и вкусит все тамошние «прелести»: избиения, принудительную накачку лекарствами и т. д. Будет момент, когда от отчаяния она попытается покончить жизнь самоубийством, однако у нее не хватит сил для того, чтобы потуже затянуть на шее нейлоновый чулок.