Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

В результате долгих раздумий Шевченко пришел к выводу, что жена тут ни при чем. Он хорошо был осведомлен о всех последних интригах внутри Политбюро и знал, что позиции Громыко по-прежнему сильны. А отсюда следовало, что наезжать на жену министра КГБ не имел никаких оснований. «Значит, им известно, что я работаю на ЦРУ», — сделал вывод Шевченко. В воскресенье 2 апреля он связался со своими хозяевами из ЦРУ и назначил им срочную встречу на конспиративной квартире в Манхэттене. Там, изложив им свои опасения, дипломат попросил предоставить ему политическое убежище в США. Цэрэушники возражать не стали. Был разработан план: Шевченко дает в Москву телеграмму, что он собирается вылететь на родину в конце недели, как только закончит неотложные дела в Комиссии ООН, а ЦРУ утрясет «наверху» все детали его побега, который состоится в четверг, 6 апреля. На том и расстались.

Леонид Брежнев тем временем находится в рабочей поездке по Дальнему Востоку. 3 апреля он посетил Читу. В 1935–1936 годах он проходил там службу в танковой части, расположенной в поселке Песчанка близ Читы. Естественно, генсек не мог не заехать в родное ему войсковое подразделение. Встреча оказалась на редкость теплой. Брежнева провели по территории части, которая за прошедшие годы изменилась до неузнаваемости, показали казармы, столовую, отвели в музей. Особое умиление у Брежнева вызвала огромная экспозиция, посвященная лично ему: на стенде имелась даже газета с заметкой про него, да еще снабженная портретом, растроганный генсек написал в журнале посещений несколько строчек: «Спасибо за то, что вы храните традиции воинов, защищавших нашу Родину в дни Великой Отечественной войны. Будьте же достойны тех, кто, не щадя своей жизни, свято сражался и защитил рубежи Советской Родины…»

На следующий день Брежнев посетил станцию Сковородино в Амурской области, где встретился с передовиками БАМа. Его поездка по Дальнему Востоку продлится до 8 апреля, и за эти дни генсек посетит следующие пункты: Хабаровск (5-го.), Владивосток (6-го), Комсомольск-на-Амуре (8-го). 7 апреля Брежнев побывает на Тихоокеанском флоте.

В понедельник, 3 апреля, во Львове начались съемки фильма «Д’Артаньян и три мушкетера». Они едва не сорвались из-за нелепой случайности. Михаил Боярский специально отрастил длинные усы, которые выглядели просто блестяще — даже закручивались на кончиках. Но буквально за час до съемок случилась беда. Симпатичная гримерша решила подвить кончики усов, а Боярский из озорства ущипнул ее за упругую попку. Девушка взвизгнула и сожгла один ус начисто. Боярский чуть не умер от расстройства. Успокоившись, он попросил девушку сделать хоть что-нибудь, иначе режиссер его просто убьет. И гримерша наклеила ему искусственный ус.

Съемки начались с натурных эпизодов. Снимали эпизод драки д’Артаньяна с Рошфором из начала фильма. Там герой Боярского, спасаясь от людей Рошфора, должен был выпрыгнуть с деревянной балюстрады на уровне пятого этажа и приземлиться на стог сена, под которым были спрятаны картонные коробки. Естественно, за актера этот прыжок должен был осуществить каскадер. Но Боярский внезапно решил прыгнуть сам. Настаивал на этом решительно: дескать, мой герой ничего не боялся, значит, и мне негоже прятаться за спину каскадера. Короче, ему разрешили. Далее послушаем рассказ Г. Юнгвальда-Хилькевича:

«Смотрю наверх, а Боярский стоит на антресоли бледный. Думаю: не прыгнет. А он разбежался и… Я только успел скомандовать: «Камеры. Мотор!» И… Ба-бах! Боярский уже внизу. Провалился в сено. На площадке воцарилась тишина. Все замерли. Наконец показалась его голова.

Спрашиваю:

— Миша, ты как? Ноги? Руки? Целые? Он:

— Все в порядке. А сколько за трюк платят?

У всех — гора с плеч, отвернулись, разговариваем. Вдруг слышу за спиной: БА-БАХ! Поворачиваюсь, а это, оказывается, Боярский прыгнул второй раз. Без камер, без всего, просто так.

— Миша, ты что? С ума сошел? А он мне:

— Первый раз ничего не понял. Я должен был это почувствовать.

Говорил, что хотел заработать друзьям на ресторан. Но на самом деле себя на прочность пробовал…»

В первые дни съемок с Боярским случилась еще более забавная история, когда он всячески сторонился своего партнера Валентина Смирнитского, игравшего Портоса. Спросите, почему? Дело в том, что по дороге во Львов кто-то из коллег Боярского предупредил его, что Смирнитский — «голубой». То ли подшутить хотел, то ли просто передавал чью-то сплетню. В итоге Боярский поверил. Послушаем его собственный рассказ: