Александр Широкорад - Русь и Польша. Тысячелетняя вендетта

Неужели Пушкин не убедился, что нам с Европою воевать была бы смерть. Зачем же говорить нелепости и еще против совести и более всего без пользы?» [258] Перельмутер В. Г. «Звезда разрозненной плеяды!». С. 214, 215. .

В 1993 г. последние фразы «историк литературы» Вадим Гершевич Перельмутер прокомментировал: «Историческая оценка, данная Вяземским происшедшему, точна и однозначна… Сам того не ведая, он предрекает — за четверть века! — военную катастрофу 1855 года» [259] Там же. С. 215. .

Вот классический образец современного полонофила — «рафинированный интеллигент», много эмоций, зато познания в истории на уровне десятиклассника. В 1854 г. Англия и Франция начали войну с Россией, после Синопа опасаясь, что Николай I захватит Босфор и Дарданеллы, чего боялись все без исключения страны Европы.

А почему, кстати, поляки не взбунтовались в 1854–1855 гг., когда Россия отражала нападение четырех держав на Черном море, Балтике, Севере и Дальнем Востоке? Как же, панство встрепенулось. Но тут последовал грозный «цык» из… Лондона. Обратились к Наполеону III, и тот велел сидеть смирно. Взбунтовались бы в очередной раз поляки, и Австрия из союзника Англии и Франции обратилась бы в их врага. Ну а благожелательный к России нейтралитет Пруссии превратился в военный союз. И вот тогда-то русские и прусские гренадеры прошлись бы церемониальным маршем по Елисейским полям, а Австрия проучила бы зарвавшихся пьемонтцев.

Ну а в 1831 г. о Проливах и речи не было. Но полякам до смерти хотелось интервенции Европы. В манифесте польского сейма от 6 декабря 1830 г. говорилось: «…не допустить до Европы дикой орды Севера… Защитить права европейских народов».

Через тридцать с лишним лет, во время польского восстания 1863 г., немецкий историк Ф. Смит издевается над авторами манифеста: «Не говоря уже о крайней самонадеянности, с которою четыре миллиона людей брали на себя покровительство 160 миллионов, поляки хотели еще уверить, что предприняли свою революцию за Австрию и Пруссию, дабы „служить им оплотом против России“» [260] Материалы сайта http://www.voskres.ru/bratstvo/kunyaev1.htm. .

Так что, может, Вадим Гершевич и разбирается в русской литературе, но в истории… Так и вспоминается пушкинское: «Суди, дружок, не выше сапога».

Кстати, о Пушкине. 1 июня 1831 г. он пишет из Царского Села в Москву Вяземскому: «Здешние залы очень замечательны. Свобода толков меня изумила. Дибича критикуют явно и очень строго… Но все-таки их [поляков. — А. Ш. ] надобно задушить, и наша медленность мучительна. Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря» [261] Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в десяти томах. Т. Х. С. 351. .

Сие писание дошло до Петра Андреевича, но он нисколько не возмутился. Мало того, случайно увидев во французском журнале статью о корректном поведении русских войск в Польше, князь побежал с ней к… шефу жандармов Бенкендорфу. И статью, и Петра Андреевича заметили. Вяземскому поручили перевести статью на русский язык для публикации, и в том же году «безработный» князь Вяземский был назначен «чиновником для особых поручений по министерству финансов».

Когда в 1848 г. паны вновь попытались побузить, Вяземский ответил стихотворением «Святая Русь»:

Ну а в 1863 г. князь напишет в брошюре «La Question Polonaise et M. Pelletan» («Польский вопрос и г-н Пеллетан»): «Русское правительство заслуживает некоторого порицания за проявленные им вначале терпимость и непредусмотрительность: крутые меры, принятые вовремя, избавили бы от суровых мер, к которым силою обстоятельств вынуждены были прибегнуть позднее».

Короче, мало панов били!

Ну а теперь перейдем к еще одному известному полонофилу Александру Герцену. Узнав о восстании 1830 г., он повесил у себя в комнате портрет Фаддея Костюшки.

Прибыв в Лондон, Герцен сблизился с членами Польского демократического общества (группа дворян-эмигрантов). На средства Герцена и Огарева в одном и том же доме с мая 1853 г. по декабрь 1854 г. функционировали две «вольные типографии» — русская и польская.

20 июля 1853 г. Герцен пишет статью с характерным названием «Поляки прощают нас», вышедшую отдельной брошюрой и перепечатанную в декабре 1853 г. в двух парижских газетах — как-никак шла Крымская война.

В 1854 г. Герцен писал: «Освобождение Польши — половина освобождения России. Свободная Варшава — смерть для имперского Петербурга».