Барбара Такман - Загадка XIV века

Английский король Генрих IV после продолжительной борьбы с восстанием в Уэльсе, баронской вольницей и жаждущим короны сыном, скончался в 1413 году, и упомянутый сын ему наследовал. Он начал правление в 25 лет с лицемерной энергией исправившегося распутника, отличительными чертами его стали добродетель и героические завоевания. Воспользовавшись анархией, царившей во Франции, Генрих V возобновил войну и предъявил права на французскую корону, которая перешла бы к нему только путем узурпации власти. Под предлогом вероломного поведения Франции, в 1415 году он вторгся на ее территорию в любимый Марсом месяц — август — и объявил, что пришел «на собственную землю, в собственную страну и собственное королевство». После осады и капитуляции Арфлера в Нормандии он прошел к Кале, собираясь вернуться на зиму домой. Не дойдя тридцати миль до Кале, неподалеку от поля боя у Креси, он встретился в Азенкуре с французской армией.

Битва при Азенкуре вдохновила ученых на написание много численных исследований, но она не была решающей, как при Креси, ведь тогда «несерьезная авантюра» Эдуарда III привела к Столетней войне. Не была она похожа и на битву при Пуатье, подорвавшую веру в высокое назначение рыцарства. Азенкур просто подтвердил оба эти следствия, особенно второе, ибо даже Никополь не доказал так болезненно, что храбрость в сражении не является эквивалентом военного искусства. Битва была проиграна из-за неумелости французских рыцарей, а противник выиграл ее не благодаря искусству своих рыцарей, а, скорее, за счет простых английских солдат.

Хотя герцог Бургундский и его вассалы держались в стороне, французская армия, собравшаяся для отпора захватчикам, была в три или четыре раза больше войска противника и, как всегда, в высшей степени самонадеянна. Коннетабль Шарль д’Альбер отверг предложение присоединиться от парижского ополчения, состоявшего из шести тысяч арбалетчиков. Не было внесено никаких тактических изменений, а единственной технологической новинкой (за исключением пушки, которая не сыграла никакой роли в открытом сражении) стали более тяжелые доспехи. Доспехи эти лучше защищали от стрел, но рыцарь в них больше уставал и хуже передвигался, ему труднее было рубить мечом. Металлический кокон, который рыцари на себя надевали, стал для них летальным, и рыцари часто умирали в нем от остановки сердца. Пажи должны были поддерживать господ на поле боя: ведь если те падали, самостоятельно подняться уже не могли.

Армии встретились в замкнутом пространстве между двумя лесами. Всю ночь лил дождь, и противники ждали, когда можно будет начать бой. Французские пажи и грумы прогуливали лошадей, и земля превратилась в мягкую грязь, на которой закованным в сталь рыцарям ничего не стоило поскользнуться и упасть. Французы и не подумали выбрать поле боя, где их превосходство в численности могло быть эффективно использовано; в результате они вышли на битву, выстроившись в три ряда — один за другим, флангам не хватало места для маневра, и они вынуждены были следовать друг за другом по раскисшей земле. В отсутствие тактического плана, аристократы, жаждавшие славы, устремились вперед, и первые ряды сделались такими же плотными, как фламандская линия при Рузбеке. Лучники и арбалетчики оказались, по сути, бесполезны, потому что они стояли сзади и их стрелы не могли долететь до противника.

У англичан, усталых, голодных и смущенных тем, что противник превосходит их численностью, было два преимущества: ими руководил лично король, и у них имелась диспропорция — на тысячу рыцарей и оруженосцев шесть тысяч лучников и несколько тысяч других пехотинцев. Их лучники стояли между тяжеловооруженными всадниками и на флангах. Тяжелых доспехов на них не было, и движения ничто не сдерживало; в дополнение к лукам они имели при себе топоры, тесаки, молотки и, в некоторых случаях, свисавшие с пояса длинные мечи.

В этих условиях результат сражения был очевиднее, чем в других битвах. Столпившиеся французские рыцари едва могли взмахнуть оружием и, поскользнувшись в грязи, падали на землю, а следующие ряды спотыкались на них, вспыхнула паника, чему способствовали и оставшиеся без седоков лошади, и наступил хаос. Воспользовавшись ситуацией, английские стрелки побросали свои луки и ринулись в бой с топорами и другим оружием, началась настоящая резня. Многие французы, обремененные тяжелыми доспехами, не могли защитить себя, доказательством тому несколько тысяч убитых и взятых в плен. Для сравнения, общие английские потери составили пятьсот человек, в том числе один, скончавшийся, по всей видимости, из-за остановки сердца. Это был герцог Йоркский — один из внуков Эдуарда III. Сорокапятилетний Эдвард был толст, его обнаружили на поле боя мертвым, без какого-либо ранения. С французской стороны были убиты три герцога, пять графов, девяносто баронов и много других, среди которых и два человека из рода де Куси — его внук Робер де Бар и третий зять — граф Неверский Филипп, младший брат герцога Бургундского. Список пленных возглавил Шарль Орлеанский, новый владелец домена де Куси. Он оставался в плену 25 лет. Маршала Бусико тоже взяли в плен, Азенкур стал его последним сражением; он умер в Англии шесть лет спустя.