Барбара Такман - Загадка XIV века

После схватки обе стороны выказали желание «покончить с распрей». Осажденные берберы, страдавшие от вторжения и блокады, не могли продолжать войну на собственной территории. Преимущества в оружии и в тактике у них не было, и они не надеялись на окончательную победу на поле боя. Генуэзские подстрекатели были более чем готовы бросить все и уйти. Начались переговоры, захватчики спустили яркие знамена, скатали палатки, корабли подготовились к отплытию через девять недель после прибытия. «Поскольку вы, милый кузен, первым высадились на берег, — сказал Бурбон де Куси, — я хочу отчалить последним»; что и говорить, непривередливый выбор.

Договор, составленный генуэзцами, французы посчитали достойным, что позволило им уйти без позора, хотя и без победы. На последнем военном совете, собравшемся обсудить кампанию, они убедили себя, что действовали правильно. Они два месяца держали в осаде троих сарацинских королей и сильный город, сказал де ла Трау, и это «можно уподобить трем сражениям». Другие радостно поддержали его высказывание, и все, в том числе и де Куси, согласились принять условия договора.

Еще одно предприятие, четвертое с момента шотландского фиаско, оказалось напрасным и не из-за отсутствия воли, или мужества, или воинского умения, а из-за непрактичной военной цели. Сила крепостных стен и риск срыва поставок из-за моря были известны рыцарям не понаслышке. Они знали условия Северной Африки по двум крестовым походам Людовика Святого, несмотря на то, что с тех пор прошло 120 лет, и тем не менее положились на волю случая. Впрочем, военную беспечность можно в какой-то степени простить. В те времена скудных коммуникаций разведданных в нашем понимании попросту не существовало. О силе крепостных стен Махдии, вполне возможно, не подозревали. Незнание противника в те времена было повсеместным; противника презирали, его недооценивали.

Рыцари говорили впоследствии Фруассару: «Если бы нами командовал сир де Куси, результат был бы другим». Вряд ли такое было возможно. Хотя исход сражения частично зависел от командира, прорвать осаду берберов не удалось из-за отсутствия жизненного интереса. Когда такой интерес есть, когда ставки высоки, как это было при Карле V, стратегия сочетается с целью и исключаются бесшабашность и недальновидность. Для французов тунисская кампания была всего лишь рыцарской авантюрой, затеянной под религиозным призывом. Рыцарей вело желание прославиться, а не достичь политической цели с помощью оружия. Их занимало действие, а не результат, поэтому они так редко и добивались цели.

Во Франции никто не знал о судьбе экспедиции, там молились и просили Бога о милосердии к крестоносцам, воевавшим во имя Господне. В сентябре Карл VI посетил замок де Куси, вероятно желая успокоить молодую супругу Ангеррана; а может, он хотел еще раз осмотреть имение, которое, вероятно, вскоре останется без хозяина. Все страшно обрадовались, когда в середине октября крестоносцы вернулись в Геную. Там умерли многие больные воины, но остальные медленно шли на поправку. Зимой был совершен переход через Альпы, и только через шесть недель Бурбон и де Куси добрались до Парижа, а за ними спустя какое-то время, с перерывами, последовали их товарищи.

Расстояние и время скрасили горькую правду. Несмотря на то что крестоносцы вернулись без добычи, без выкупа, без пленников, их приветствовали, словно победителей. Франция считала, что неверные потерпели поражение. В Тунисе не было иностранных корреспондентов, которые могли бы написать правду, и газет во Франции не выходило, иначе они сообщили бы о провале кампании. Потери убитыми и пропавшими без вести среди рыцарей и оруженосцев составили двести семьдесят четыре человека, то есть двадцать процентов от войска; впечатления на народ такие потери не произвели: к этому привыкли. Напротив, Францией восхищались, да и Генуя оказалась в выигрыше: появление французов в качестве ее союзников напугало берберов, и они приостановили свои пиратские вылазки.

Король Карл пожелал услышать обо всем, что случилось, а потому с пристрастием расспросил Бурбона, де Куси и остальных рыцарей. Их доклады ничуть его не обеспокоили, и король объявил, что как только будет заключен мир с Англией и уладятся церковные дела, он с радостью пойдет вместе с армией в те края — «распространять христианскую веру и обращать неверных». Постепенно у участников кампании сгладились воспоминания о тяготах и бессмысленности экспедиции, и, когда через несколько лет заговорили о новом крестовом походе против турок, их отношение к противнику ничуть не изменилось и энтузиазм не иссяк.