Гельмут Улиг - Будда

Но как неодинаково протекает этот путь и как непосредственна надежда на спасение, перспектива просветления! Оно, как утверждают ламы, может произойти во время инициации, если достаточно интенсивно предаться идее калачакры.

С девятого по одиннадцатый день, важнейшие дни инициации, интенсивно преодолевается путь тантры. Он начинается с внешних приготовлений — от очищения до настоящей мотивации — и ведет от «просьбы о ступенях посвящения», «принятия клятв и дачи прорицаний» до исследования снов.

После того, как инициант таким образом введен в тантрическое всеобщее взаимодействие мандалы калачакры, на десятый день следует вступление в саму мандалу с завязанными глазами. Это шаг к визуализации самого себя как божества калачакры. На вопрос божества: «Кто ты?» — инициант отвечает: «Я — облагодетельствованный счастьем последователь тантраяны и ожидающий состояния блаженства». После этого он дает тантрическую клятву.

Декламируя мантры, инициант вступает в мандалу и обязуется хранить в тайне свой тантрический опыт. Это служит защитой тем людям, которые не продвинулись далеко вперед; неправильное понимание может быть вредным для них. Как только инициант достигает середины мандалы, он бросает цветок, в направлении, где он упал, определяется будущий татхагата — медитационный будда иницианта. После этого цветок возлагается на его голову и с глаз снимается повязка. Он может видеть мандалу, и инициирующий лама знакомит его с божествами мандалы.

На одиннадцатый день совершаются собственно семь посвящений, которые являются центральным событием всей инициации. Все глубже проникает инициант в тайны тантры калачакры. Все в целом является широким актом идентификации с божествами мандалы как соответствиями собственного микрокосма.

При этом для присутствующих существуют различные ступени инициации, от самого присутствия, которое уже означает благословение, до тайного посвящения, о котором мы только что узнали.

Своеобразным во всем ритуале является то, что настоящая целевая установка инициации — сохранение мира во всем мире — не высказывается даже в сопровождающей ритуал декламации далай-ламы, которая представляет собой космическую программу всеобщей связи. Это и есть тантрический подход в глубочайшем смысле: то, чего хотят достичь, описывают. Воздействия обращения и заклинания быстрее приводят к успеху, чем прямой подход. Таково ламаистское сознание, каким я его понял в разговорах с ламами и тантрическими гуру. При этом мир в его скверных проявлениях остается снаружи. Так здесь танцуют калачакра и праджна на явлениях этого внешнего мира в образе ведического бога бури Рудры и Мары, дьявола, который также в своем явлении как Камы, индийского бога любви, не может никого обмануть в том, что он является властелином сансары.

Посторонний наблюдатель, даже если он склонен к буддийской идее, заинтересуется, как же может такая сложная инициация, обходящая основную тему, даже если ей верно и самоотречение следуют тысячи, способствовать благу человечества или, как хочет далай-лама, что может сделать для мира на этой беспокойной земле? Ответ следует искать только в доверии, которое ламы вкладывают в инициацию, в посвящение доброжелательных людей, далай-лама видит в этом, как он мне объяснил однажды, своего рода взаимосвязь желания и воли.

Чем больше людей действительно хотят мира, противостоят насилию, не применяя насилия со своей стороны, тем больше становится потенциал доброго мышления и воли, который необходим для изменения негативных тенденций в мире. Это и есть та надежда, вытекающая из потока мыслей, которую инициация калачакры хочет внушить ее участникам.

Но после разрушения мандалы на двенадцатый день 1 августа 1985 года и окончания инициации вернемся назад в Азию, родину тантризма и калачакры.

В отличие от ранних великих буддийских тантр, гухьясамаджи, чакрасамвары и хеваджры, которые возникли в Индии, калачакра возникла в Центральной Азии.

Она содержит ссылки на христианство, манихейство и ислам, который называет религией варваров, что указывает на первые встречи буддистов и мусульман. Возможно, эти встречи стали одной из внешних причин возникновения тантры калачакры.

Если мы обратимся к вопросу возникновения, ответа на который пока нет и, видимо, не будет, то столкнемся со второй большой тайной тибетского буддизма, которая называется Шамбхала.

Если спросить тибетского ламу о Шамбхале, он без колебаний ответит: «Это священная страна, к северу от Тибета». И если он потом увлечется, то можно будет подумать, что он говорит о рае Библии перед грехопадением. Но в Шамбхале, видимо, никогда не было грехопадения. Поэтому священная страна еще существует, хотя современный человек не может ее найти. Но, по мнению лам, именно из нее в недалеком будущем придет спасение человечества: уничтожение зла в последней войне царя Шамбхалы, а потом начнется золотой век.