Себастьян Бэлфор - Фидель Кастро

На судебном разбирательстве, начавшемся в сентябре, Кастро объявил программу возрождения Кубы, которую бунтовщики не могли услышать раньше. Кастро сам вел свою защиту и позднее восстановил по памяти свою длинную блестящую речь суду, используя записи, сделанные поклонниками во время разбирательства, речь должна была стать впоследствии официальным завещанием Кубинской революции. Стоя перед судьями в заимствованной мантии Кастро принялся за всеобъемлющую критику политической, экономической и социальной ситуации на Кубе. Стараясь придать законное оправдание штурму Монкада, он связывал акцию с революционными традициями Кубы, беспрестанно цитируя Марти, и взывал к принципам, таким, как право на восстания против деспотизма, извлеченное из многих веков истории. Имена Данте, Джона Солсбери, Св. Фомы Аквинского, Нокса, Мильтона, Томаса Пейна и других были выстроены в ряд в крошечной знойной комнате в небольшом тропическом городке. И это должно было изумить тех немногих, кому позволено было там присутствовать. Кастро закончил свою речь вызывающей нотой: «Я знаю, что заключение в тюрьме будет тяжелым, более тяжелым, чем оно было для кого-либо, полное угроз, бездушной и жестокой грубости, но я не боюсь этого, как я не боюсь и ярости подлых тиранов, уничтоживших семьдесят моих братьев. Осудите меня, это не имеет значения, история оправдает меня» [45] Ministerio de Educación Superior 1983 p. 244 .

Защитная речь Кастро приняла форму манифеста к народу, «эль пуэбло», из которого он намеренно исключил «состоятельные и консервативные слои населения». Хотя он очень осторожно стремился остаться в пределах структур конституции 1940 года, в действительности Кастро предлагал полную трансформацию Кубы из полуразвитого, зависимого общества в современную прогрессивную нацию. Речь содержала отпечаток большинства социальных и экономических реформ, которые постарается провести новый режим после победы Революции в 1959 году. Много лет спустя Кастро охарактеризовал программу Монкада так: «Кто бы ни прочитал ее внимательно и ни проанализировал ее глубоко — все увидят, что в первую очередь это была программа национального освобождения, очень передовая программа и программа, которая была очень близка к социализму» [46] Castro F 1977 Fidel Castro habla con Barbara Walters. Carlos Valencia, Colombia, p. 30 . Из-за своей радикальной природы отчеты Ортодоксос изобразили речь как марксистский документ. Одни из них считали, что Кастро скрывает полный размер революционных планов, так как момент еще не наступил, а другие предполагали, что он переделал марксистско-ленинские идеи, чтоб они подходили к особенностям ситуации на Кубе.

Они правильно указали на продолжение программы Кастро о реформах. Но это не была только социалистическая программа. В год штурма Монкада реформистское правительство полковника Хакобо Арбесза выполнило первую ступень подобной программы, пытаясь переделать полуфеодальную экономику Гватемалы в современную капиталистическую. Более того, из манифеста «Монкада» и речи «История оправдает меня» было упущено центральное положение марксизма: самоосвобождение рабочего класса. Программа Кастро 1953 года относится к разным традициям, а именно — антиколониальное, национальное возрождение, в котором радикальные реформы и национализация хотя бы в теории были совместимы с видоизмененным капитализмом. Нельзя отрицать влияние идей Маркса на рассуждения Кастро. Но в 1953 году он являлся последователем Марти, и никого другого [47] Cf. Martin 1978, p. 122 .

Акция в Монкада и судебное разбирательство ярко показало Кастро общественности. В нации, привыкшей к жестоким восстаниям, штурм казарм вызвал распространенное восхищение, в то время как широко освещенная жестокость армии пробудила симпатии многих кубинцев к выжившим. Когда начал действовать приговор к пятнадцати годам заключения на острове Пинес у западного побережья Кубы, Кастро в некотором роде был национальной личностью. Спустя год после штурма, в тюрьме, Кастро нанесли визит вежливости министр внутренних дел и еще двое министров, послуживший молчаливым признанием его нового статуса. Девятнадцать месяцев, проведенных им и его товарищами на острове до амнистии, были посвящены учебе и дискуссиям. Там была заложена основа Движения 26 июля и разработана новая стратегия захвата власти. Хотя у Кастро не было причин верить в амнистию, его оптимизм казался безграничным. Его не испугало даже одиночное заключение за организацию исполнения гимна «26 июля», услышанного Батистой, который в это время наносил официальный визит на остров.