Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

По данным Рогожского летописца, Симеоновской летописи и Тверского сборника, Василий I из Орды выехал в Русь с ордынским послом. Дойдя до Коломны, великий московский князь отправил ханского посла вместе со своими боярами в Нижний Новгород (очевидно, для выполнения ханского решения о включении Нижегородского княжества в состав московских владений), а сам вернулся в Москву, через некоторое же время также поехал в Нижний Новгород. Здесь перед нами более детальное изложение событий, чем в ранее разбиравшихся летописных памятниках, в которых говорилось о поездке Василия I в Нижний Новгород одновременно с московскими боярами.

Рассматриваемые сейчас летописные своды ничего не говорят о посылке Василием I в Нижний Новгород рати (о чем имеются сведения в Львовской и других летописях). В дальнейшем упоминаются действующие в Нижнем Новгороде «безбожный татары». Очевидно, какой-то военный татаро-монгольский отряд был при после Тохтамыша. Но имелся ли такой же вооруженный отряд при русских боярах, об этом в изучаемых летописных памятниках нет данных. Однако вряд ли следует отвергать показания Львовской и других летописей о том, что поход из Москвы на Нижний Новгород в конце 1392 г. был мероприятием военно-наступательного характера. Да это косвенно подтверждают и Рогожский и сходные с ним летописцы, когда рассказывают, что нижегородско-суздальский князь Борис Константинович, ожидая прихода ордынского посла и московских бояр, обратился к своим боярам и «дружине» с просьбой не выдать его, а те обещали «сложить» за него «свои головы». Наконец, все эти летописи начинают рассказ о падении независимости Нижнего Новгорода с того, что договоренность Василия I с Тохтамышем о получении ярлыка на Нижегородское княжество была шагом на пути к «кровопролитью» и «погыбели христианской».

Но почему же Рогожский летописец, Симеоновская летопись, Тверской сборник молчат о том, что московское правительство использовало для приведения в покорность Нижнего Новгорода военную силу? Ведь в плане осуждения политики Василия I, которое имеется в этих сводах, было, напротив, как будто, важно подчеркнуть, что присоединение Нижнего Новгорода — это акт насилия со стороны московского правительства. Конечно, ответить на поставленный вопрос можно только предположительно. Думаю, это объясняется тем, что в рассматриваемых нами сейчас летописях превалируют две идеи: во-первых, осуждение акта договоренности Василия I с Тохтамышем по вопросу о Нижнем Новгороде как проявлении антинациональной политики; во-вторых, осуждение нижегородских бояр, в самый решительный момент изменивших своему князю Борису Константиновичу и предавших его. Для того чтобы приобрела убедительность первая идея, составителю текста особенно важно было подчеркнуть, что Василий I привел в Нижний Новгород «безбожных татар». Чтобы заклеймить нижегородских бояр-изменников, составителю даже выгодно было показать, что измена была плодом вероломства бояр, принявших сторону татаро-монголов, а не делом, совершенным под нажимом московской рати.

Согласно повести изучаемого типа, нижегородско-суздальский князь Борис Константинович, готовясь к отпору натиска, шедшему из Москвы, созвал своих бояр «и нача им молитися с плачем и слезами: братиа бояре и дружина, поминаите крестное целование и нашу любовь и доброту». Смысл данного летописного текста надо, очевидно, понимать так, что Борис Константинович потребовал от своих бояр и слуг принесения ему присяги. Вряд ли такое мероприятие можно рассматривать как акт чисто формального характера. Вероятно, для него имелись какие-то достаточно веские основания. Естественнее всего, конечно, объяснить предложение нижегородско-суздальского князя (в передаче летописи звучащее как просьба) местным феодалам относительно присяги опасением, что в среде нижегородского боярства имеются сторонники московского правительства. По всей вероятности, такое опасение у князя Бориса Константиновича было и вряд ли следует подвергать сомнению его реальность. Но думается, что для правильной интерпретации летописного рассказа о совещании нижегородско-суздальского князя со своими боярами очень важно учесть позицию еще одной социальной силы, с которой должны были считаться и московское и нижегородское правительства, — это нижегородских горожан. Уверенности в их поведении, очевидно, у Бориса Константиновича не было. Из летописных сообщений, относящихся к 70-м и 80-м годам XIV в., видно, что нижегородские горожане страдали от татарских набегов до такой степени, что иногда покидали город, а местные князья не могли их защитить от ордынской опасности. Местное городское население много терпело от усобиц нижегородско-суздальских князей, использовавших в своих феодальных войнах помощь со стороны ордынских правителей. Нижний Новгород подвергался и нападениям со стороны ушкуйников, от которых не имел защиты. По всем этим причинам Борис Константинович не мог особенно рассчитывать на поддержку нижегородских горожан, для которых переход под власть Московского княжества мог представляться наиболее благоприятным выходом из весьма тяжелого положения. Нельзя было не учитывать и экономических связей Среднего Поволжья с московским центром, определявших политическую ориентацию хотя бы части нижегородского купечества в сторону Москвы.