Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Довольно лаконичное указание записи на евангелии 1339 г. относительно «велией тишины», наступившей в Русской земле в княжение Ивана Калиты, получает более развернутое раскрытие в ряде летописных сводов. В них проводится мысль о том, что московский великий князь сумел якобы создать условия, в которых татаро-монгольские завоеватели уже не могли притеснять русский народ: «Того же лета [1328 г.], — читаем, например, в Рогожском летописце, — седе Иван Даниловичь на великом княжении всея Руси и бысть оттоле тишина велика на 40 лет, и престаша погании воевати Русскую землю и закалати христиан и отдохнуша и упочинуша христиане от великыя истомы и многыя тягости и от насилиа татарьскаго, и бысть оттоле тишина велика по всей земли» [1693] ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стр. 44. .

Версия о московском князе Иване Даниловиче Калите как нищелюбце нашла отражение в записи под 1329 г., помещенной в одном сборнике: «ходи князь великый Иван Даниловичь в Великый Новгород на пиру, и постояше в Торжке, и приидоша к нему святого Спаса притворяне с чашею сию 12 мужь на пир, и воскликнуша 12 мужь святого Спаса притворяне: бог дай многа лета великому Ивану Даниловичу всея Руси, напои и накорми нищих своих» [1694] С. В. Юшков , Исследования по истории русского права, вып. 1, Новоузенск, 1925, стр. 54. .

Некоторые легенды о Калите записаны в Волоколамском патерике XVI в. Источником этой записи являются рассказы игумена Боровского монастыря Пафнутия (умершего в 1477 г.), в свою очередь пользовавшегося информацией от своего деда. В Патерике говорится, что князь Иван Данилович попал в рай за то, что был «милостив зело» и всегда носил «при поясе калиту» (т. е. кошелек) с «сребреницами», которые раздавал нищим — «сколько вымется». Как-то раз князь по обыкновению дал одному нищему милостыню. Через некоторое время тот пришел к Ивану Даниловичу за милостыней вторично и снова получил от князя удовлетворение своей просьбы. Наконец, нищий попросил у Калиты подаяние в третий раз, и князь опять дал ему денег, но с репликой: «Възми, несытый зеници». В ответ Калита услыхал от нищего: «Ты — несытый зеницы: и зде царствуешь, и тамо хощеши царствовати». Рассказ Патерика заканчивается рассуждением о том, что нищий был послан к Ивану Калите богом, с тем чтобы сначала подвергнуть его искусу, а затем сказать ему, что он делает дело, угодное богу [1695] «Московские Высшие женские курсы. Семинарий по древнерусской литературе. Волоколамский патерик», (б. г.), стр. 17. .

Рассмотренный рассказ интересен тем, что наряду с идеализацией Калиты как князя, проявляющего заботу о нищих и убогих, в нем звучит и нотка осуждения Калиты: доброта последнего вызвана эгоистичным стремлением занимать первое место и на земле, и на небе.

Все вышеприведенные характеристики и оценки Ивана Калиты, идеализирующие его как человека и правителя, вышли из близких к нему кругов церковных и светских феодалов. В создании далекого от реальной действительности образа доброго и справедливого князя принимал активное участие тот, чей образ (в весьма идиллических чертах, не соответствующих суровому облику оригинала) воспроизводился, — сам московский великий князь Иван Данилович Калита.

От оценок деятельности Калиты современниками перейдем к реальным фактам его политики. Имеются данные о том, что в княжение Калиты, а возможно, по его указанию, проводились какие-то мероприятия по собиранию и обработке памятников права, византийского и русского (церковные уставы древнерусских князей, Русская Правда), которые должны были служить руководством для суда. При Калите, по-видимому, был составлен сборник, представляющий собой соединение Кормчей и Мерила Праведного. А. С. Павлов прямо приписывал создание этого сборника инициативе московского великого князя Ивана Даниловича [1696] А. С. Павлов , Книги законные («Сборник Отделения русского языка и словесности Академии наук», т. XXXVIII, № 3, СПб., 1885, стр. 36–37). . С. В. Юшков [1697] С. В. Юшков , Исследования по истории русского права, вып. 1, стр. 52–56; его же , Русская Правда. Происхождение, источники, ее значение, М., 1950, стр. 159–160. и М. Н. Тихомиров [1698] М. Н. Тихомиров , Исследование о Русской Правде. Происхождение текстов, М.-Л., 1941, стр. 119–120. более осторожно лишь датируют памятник временем Калиты. Имеются основания принять вывод А. С. Павлова, особенно если вспомнить, что в записи на евангелии 1339 г. (сделанной, как я думаю, с ведома самого Калиты) говорилось о его заботе о правосудии и он сравнивался в этом плане с византийскими императорами — Константином и Юстинианом.