Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Во второй половине XV в. в истории вотчинного землевладения наступает существенный перелом. Некоторые категории землевладельцев теряют вообще право распоряжения своими вотчинами. В процессе борьбы московской великокняжеской власти за политическое объединение русских земель начало условности землевладения было применено, во-первых, к представителям высшего разряда феодального класса — к князьям, переходившим или вынужденным переходить на службу к великому князю, отдавая под его покровительство свои вотчины (к «служебным князьям»). В договоре Василия II с галицким и звенигородским князем Юрием Дмитриевичем 1428 г. и в других подобных документах имеется пункт: «А князей ти моих служебных с вотчиною собе в службу не приимати. А который имут тобе служити, и им в вотчину в свою не въступатися» [609] ДДГ, стр. 65, № 24. См. там же, стр. 77, № 30; стр. 122, № 41. .

Но, кроме когда-то самостоятельных князей, теперь свою самостоятельность утративших и сделавшихся слугами московского великого князя, на положение служилых вотчинников переводились и представители наименее привилегированной, но наиболее связанной с великокняжеской властью части феодалов — бывшие вольные княжеские военные слуги. Так, например, в духовной грамоте Василия II 1461–1462 гг. говорится об условности всех его земельных пожалований (термином «жалованье» могла обозначаться передача земли и в вотчину и во временное держание) и продаж своим служилым князьям и военным слугам: «А кому буду давал своим князем и детем боярьским свои села в жалованье или хотя и в куплю кому дал, ино те мои села моим детем, во чьем оуделе будет, ино тому то и есть» [610] Там же, стр. 197, № 61. . Тот же принцип условности владения (предполагающей наличие верховной собственности земли) проводится в духовной Василия II и в отношении «вотчин» и «купель» военных слуг его жены: «А которые дети боярьские служат моей княгине, и слуги ее, и вси ее люди, холопи ее, и кому буду яз, князь велики, тем давал свои села, или моя княгини им давала свои села, или за кем будет их отчина или купля, а в тех в своих людех во всих волна моя княгини и в тех селех, а дети мои в то не въступаются» [611] Там же, стр. 199, № 61. .

Этот новый принцип, определявший зависимость владения вотчиной от службы для определенной категории вотчинников, был противоположен тому, на котором ранее строилось землевладение старинных княжеских бояр и слуг, имевших вотчины и в тех княжествах, князьям которых они не служили. Торжество нового начала, определявшего право владения «служебными» князьями и великокняжескими детьми боярскими своими вотчинами, означало ликвидацию тех правовых норм, которые регулировали развитие боярского землевладения в условиях политической изолированности отдельных княжеств. Новые юридические нормы создавались в процессе борьбы за централизацию, которую вели передовые слои класса феодалов, возглавленных великокняжеской властью. Традиционное начало, зафиксированное в междукняжеских договорах, — «тобе знати своя очина, а мне знати своя очина» — теряло свою силу под влиянием объективных процессов развития феодальной собственности, разрывавших тесные рамки отдельных государственных образований Северо-Восточной Руси времени политической раздробленности. Активное вмешательство в эти процессы вновь складывающейся политической надстройки (формирующейся монархии централизованного типа) приводило к перестройке структуры феодальной собственности на землю — к применению начал условности и служебной обусловленности к владению вотчинами «служебными» князьями (потому что они являлись наиболее опасными противниками московской великокняжеской власти) и бывшими вольными военными слугами (как основной социальной опоры великокняжеской власти).

Перестройка структуры феодальной собственности на землю была связана и с правовым оформлением отдельных новых групп господствующего класса.

Приведенный выше материал, касающийся служилых вотчинников, свидетельствует о том, что происходило расслоение класса феодалов на отдельные категории: когда-то владетельные князья, утратившие свою независимость, старинное московское боярство, дети боярские. Для нас наибольший интерес представляет оформление последней категории — рядовых мелких и средних феодалов, на которых в значительной степени опирались московские великие князья, проводя политику государственной централизации. В таких официальных документах, как княжеские договорные грамоты, дети боярские упоминаются впервые в 1433 г. рядом с боярами в качестве «слуг» великого князя: «А которые, господине, бояря и дети боярьские служат тобе, великому князю, или твоей братье…» [612] ДДГ, стр. 70, № 27. Употребление этого термина еще очень нечеткое. Иногда он заменяет термин «вольные слуги». Например: «а бояром и детям боярьским межи нас волным воля» [613] Там же, стр. 88, № 34. . Иногда же дети боярские фигурируют рядом с вольными слугами: «А бояром, и детем боярьским, и слугам межи нас волным воля» [614] ДДГ, стр. 91, № 35. . Эта неустойчивость терминологии, по-видимому, характеризует неустойчивость самой социальной группы. Очевидно, дети боярские — это слой феодалов, формировавшийся из мелких бояр и из вольных княжеских военных слуг. Во всяком случае документы середины XV в. отделяют детей боярских от князей и бояр и противопоставляют всех их, вместе взятых, «земским» (т. е. тяглым) людям [615] Там же, стр. 94, № 35. . В духовной Ивана III 1504 г. рядом с князьями, боярами, детьми боярскими названы еще дворяне [616] Там же, стр. 354, № 89. . Это указывает на дальнейшую дифференциацию класса феодалов: дети боярские занимают промежуточное положение между боярами и дворянами.