Владимир Исаков: Мятеж против Ельцина

Но информация оказалась правильной. Подтверждения поступали на каждом шагу — в коридоре гостиницы, в кабине лифта. Все разговаривали только об этом: «Вы уже знаете?..»

Десять часов. Президиум неспешно занимает свои места. В. Воротников делает краткое сообщение о смерти Сахарова. Минута молчания. Слово предоставляется Д. Лихачеву.

Д. С. Лихачев (цитирую по стенограмме): «Я хотел сказать очень коротко. Со смертью Андрея Дмитриевича Сахарова ушла от нас частица нашего сердца. Мы могли соглашаться с отдельными его предложениями или не соглашаться, но это был человек абсолютной искренности, абсолютной чистоты. Именно это привело его к успеху в науке, и к позициям в общественной жизни. Я бы предложил на время похорон Андрея Дмитриевича дать возможность депутатам попрощаться с ним, прервать заседание на полчаса, на час, как это будет возможно».

Дальше Съезд идет по повестке. Рабочие вопросы: экономика, снабжение, товары, продукция, цены. Создается правительственная комиссия по организации похорон.

16 декабря — В фойе Кремлевского Дворца вижу Евтушенко, читающего в окружении корреспондентов стихи на смерть Сахарова: «Забастовало сердце, словно шахта…» Закончил читать, деловито предупредил слушателей: цитировать можно, публиковать — нельзя. Интеллектуальная собственность.

17 декабря — Прощание с А. Д. Сахаровым во Дворце молодежи на Комсомольском проспекте. Подъезжаем. Самая длинная очередь, какую мне довелось видеть: два километра или около этого.

Благодаря тому, что в нашей группе депутаты, проходим с бокового входа. (Те, кто шел по очереди, выстаивали по шесть с половиной часов).

Просторный беломраморный Дворец. Поднимаемся. Навстречу А. Вознесенский — бледный, взгляд отсутствующий. В «предбаннике» очередь. По провинциальной привычке пристраиваемся в конец. Выясняется, что это очередь на траурный караул. Время в ней, как и в любой очереди, течет по своим особым законам: светский разговор, легкая перебранка по поводу того, кому идти первым. Нелепо суетится А. Шабад, приглашая каких-то женщин выступить в роли манекенов (для чего, зачем?). Надоедает все это слушать и, спросив разрешения у человека с красной повязкой, проходим в зал. Он убран черными и светло-бордовыми полотнищами, черные муаровые ленты свисают с люстры, обвивают мраморные колонны. Посреди — гроб. С портрета задумчиво смотрит тот, кого несколько дней назад слушал, видел живым — Сахаров. В ногах — скромный холмик гвоздик. Присоединяю к ним свои, мысленно сказав: «От уральцев…» Мгновение — и человеческая река увлекает нас дальше.

Проскальзываю сквозь цепь ребят с повязками и оказываюсь в другой части зала. На скамейках, идущих пологим амфитеатром, расположились друзья и знакомые Сахарова. В открытую дверь буфета видны люди, доносится звон посуды…

Пробираемся к выходу, пересекаем в обратном направлении медленно текущую человеческую реку.

21 декабря — Съезд обсуждал вопрос о статусе народного депутата и проект закона о конституционном надзоре. Вечером — выступления в рубрике «Разное». Ю. Афанасьев, как бы выполняя завещание Сахарова, зачитал заявление Межрегиональной депутатской группы, в которой она объявила себя оппозицией по отношению к большинству Съезда (цитирую по стенограмме):

«Я уполномочен довести до Съезда заявление, которое подписали 140 народных депутатов СССР — членов межрегиональной депутатской группы… Учитывая чрезвычайность нынешнего положения в стране, когда проводимые преобразования отстают от темпов распада существующей общественно-экономической системы, допуская возможность выхода страны из углубляющегося кризиса только по пути незамедлительных последовательных кардинальных реформ, осознавая свою ответственность перед избирателями, народом страны за настоящее и будущее, мы, народные депутаты СССР, на первом Съезде объединившиеся в силу близости политических взглядов и основных положений предвыборных платформ в межрегиональную депутатскую группу, вынуждены констатировать принципиальное расхождение в позициях по ряду основополагающих вопросов между нашей группой и большинством на втором Съезде.

Мы против декретированной руководящей роли КПСС, то есть монопольной власти партии, власти, приведшей страну к неслыханным бедствиям. Мы против непосредственного и прямого вмешательства партийного аппарата, Политбюро и ЦК КПСС в государственные, экономические и другие сферы общества, которые должны подлежать исключительно компетенции Советов и регулироваться только законом. Отказавшись включить в повестку дня вопрос о статье б Конституции СССР, Съезд продемонстрировал не только пренебрежение к мнению миллионов граждан страны, но и встал на защиту конституционного закрепления монополии КПСС на руководство всеми сферами жизни общества, в том числе (что особенно недопустимо в преддверии выборов) средствами массовой информации. Мы за свободу объединения граждан в политические организации, и за равенство этих организаций перед законом.