Владимир Исаков - Мятеж против Ельцина

19 января — Утром позвонил Б. Н. Вежливо спросил, не обиделся ли я на его замечание на заседании Президиума о моих непарламентских выражениях. Я сказал, что считаю замечание правильным, но вместе с тем нельзя допускать столь слабой подготовки вопросов на Президиум. Он согласился. Договорились встретиться в понедельник — я принесу ему наши предложения по повестке дня с росписью лиц, ответственных за координацию работ.

Отредактировал материалы комитета по Советам и самоуправлению, завизировал их в печать. Уровень — весьма посредственный. Проблема осмыслена слабо. Пишут плохо. Намучаюсь я с ними.

В середине дня имел разговор с Горячевой. Она рассказала о своей встрече с Ельциным: выслушал ее озабоченность, ничего не принял. Бегло обсудили ситуацию в Литве и действия российского руководства. Ситуацию понимаем, в общем, одинаково.

21 января — Открытие сессии Верховного Совета РСФСР. Утром, до начала заседания — встреча Б.Н. с руководством (замы, председатели палат, руководители Совмина). К сожалению, в обычном стиле: небольшой монолог, затем — какие вопросы. Предлагает выехать в территории для разъяснения политики ВС. Трудно будет разъяснять политику, с которой не согласен и в выработке которой практически не участвуешь…

10.00 — сессия. Доклад Б. Н. о положении в республике. Акцент на событиях в Прибалтике. Проект постановления — целиком по этому вопросу. Обсуждение — обычный митинг с нападками на «партократов» и Горбачева. У14 подъезда милиция разнимает дерущихся: одни — за Ельцина, другие — против.

Я тоже попросил слова. Ельцин долго тянул, но в конце концов все же дал. Я сказал следующее (из стенограммы):

«Уважаемые товарищи депутаты!

Вглядываясь в события в Литве, пытаясь понять, где правда, где ложь, где правильные оценки, а где воспаленные эмоции, каждый из нас обязан думать о России, обязан спросить себя: возможно ли такое в России?

Я отвечаю на этот вопрос: да, сегодня это возможно.

Не берусь сейчас анализировать всю сумму причин и поводов, которые обуславливают именно такое тяжелое, болезненное развитие событий. Несомненно, что среди этих причин есть объективные, заложенные в генотипе нашей политической культуры, сложившемся в нашем обществе типе мышления и деятельности. Есть, несомненно, и сознательные попытки накалить, дестабилизировать обстановку, взять социальный реванш.

Но несомненно и другое. Мы своими собственными действиями в немалой степени способствовали усилению хаоса, нарастанию и обострению кризисных явлений. Что я имею в виду?

Первое. Это наше решение о частной собственности на землю. Я не собираюсь сейчас обсуждать, правильное это решение или нет. Достаточно того, что ряд республик его не поддержали, приняли свои законы о земле, в которых частной собственности на землю нет. Спрашивается, как в этих условиях мы собираемся проводить земельную реформу?

Второе. Проект новой Конституции РСФСР. И опять я не стану спорить, что по многим позициям этот проект прогрессивнее действующей Конституции, но он отвергает социализм, перечеркивает как ошибку всю нашу 70-летнюю историю, и ясно, что значительная часть общества не готова к такому повороту и не примет его.

Мне кажется, что в последнее время нам все чаще отказывает политический реализм. Призывая с этой трибуны к согласию, к гражданскому миру, мы одно за другим принимаем решения, которые подталкивают наше общество к конфликту.

Третье. Отсутствие четкой политики в отношении будущего Федерации. За полгода мы не выработали никаких решений по этому вопросу, здесь уже об этом говорилось, я с этим согласен.

Четвертое. Возрождение суверенитета России, российской государственности — это, пожалуй, единственное, что объединило нас на первом Съезде и объединяет до сих пор. Но борьбу за суверенитет можно вести по-разному. Мы выбрали партизанские методы. Объявили своим имущество, находящееся на территории России, но до сих пор не разделили его с Союзом, не закрепили за субъектами Федерации, краями и областями. Сказали трудовым коллективам предприятий: переходите в Россию, но место для такого перехода не подготовили. Начали войну бюджетов, но без плана, без этапов, без подготовки тылов. Чем закончилась эта война, я так до сих пор и не понял. Похоже, что это — боевая ничья. А впереди — призрак реформы цен, и если мы осуществим ее столь же «четко и организованно», можно сразу сказать: авторитету российского парламента придет конец.