Алексей Митрофанов - Повседневная жизнь русского провинциального города в XIX веке. Пореформенный период

«Для перевозки пива по железной дороге Жигулевский завод имеет 19 собственных, специально устроенных вагонов-ледников, дозволяющих производить перевозку пива как зимою, так и летом без опасения за порчу продукта в пути. Большая часть товаров перевозится по воде, для чего Жигулевский завод грузит свой продукт непосредственно с завода вагонами на собственную пристань. С пристани, к которой пристают также и пароходы частных обществ, пиво грузится со льдом на собственные баржи, специально устроенные для быстрой и безопасной перевозки».

«Для нужд заводских служащих и рабочих при заводе учреждены: казарма для одиноких рабочих на 115 кроватей, отдельный дом для семейных рабочих, баня, паровая механическая прачечная, читальня, библиотека для служащих и рабочих, приемный покой с 3-мя врачами и постоянной фельдшерицей, больница, школа и детский приют».

Кроме того, завод фон Вакано держал в городе кухмистерскую. Тогдашние издания о ней писали: «Многим волжанам также хорошо известна большая, хорошо обустроенная пивная лавка № 1 (Биргалка) возле Струковского сада». Лестницу этой «Биргалки» украшала роспись, а в интерьерах широко использовалось чешское (богемское) стекло.

Когда на Жигулевском пивзаводе прорвало трубу, которая сливала в Волгу бракованный продукт, жители города сразу же бросились к прорехе с чайниками, ведрами и котелками. Бракованное пиво оказалось очень даже неплохим. Не говоря уже о том, которое прошло довольно строгий заводской контроль.

Производили и водку. С ней все было несколько сложнее — с 1902 года монополия на ее изготовление принадлежала государству, а заводы по розливу назывались складами. Калужский краевед Д. И. Малинин описывал такой калужский склад: «На правой стороне улицы высится громадное красное трехэтажное здание казенного винного склада. В нем работают 50 служащих лиц и 180 рабочих. Склад обслуживает большой район, охватывая, впрочем, не всю губернию, но в то же время отправляя часть вина и в соседние губернии. Производство склада в 19Ю г. было 560 тыс. ведер». Правда, казенные водочные заводы так и не развернулись в полную силу — в 1914 году из-за Первой мировой войны в России ввели «сухой закон».

Кстати, завод — это не одни только складские помещения и производственные цехи. Это во многих случаях еще и особняк директора, вокруг которого часто разбит хороший парк. Современник писал об одном из самарских заводов: «Особенно обращал на себя внимание нарочито устроенный механическим заводом Бенке у своего дома изящный палисадник, посреди которого бил фонтан, при блистательном электрическом освещении, этим же заводом устроенном».

А еще в России были города-заводы. То есть не в городе завод, а как бы город при заводе. Таким был, в частности, Екатеринбург. Павел Бажов писал: «Другого такого по всей нашей земле не найдешь. В прочих городах, известно, всегда городничий полагается и другое начальство тоже, а у нас — один горный начальник. И никто ему не указ, кроме самого царя да сенату. Губернатор ли там, исправник — ему ни при чем. Что захочет, то и сделает. Такое ему доверие дано. Горный начальник тут всеми поворачивал. Строгость была, не приведи бог. Теперь приснится, так испугаться можно».

Бажов имел в виду некого Глинку, действительно прославившегося чрезмерной строгостью и самодурством. А иерархия была и впрямь прописана довольно четко. Горнодобывающий завод — вещь стратегическая, государственной важности. Что там исправник со своими мелкими проблемами!

На подобном положении находился и Ижевск. Некий путешественник писал о городе в 1899 году: «Странное явление представляет собой Ижевск… Если вы увидите эти величественные красивые здания самого завода с бесчисленными трубами, с шумом и громыханием машин, с облаками пара и дыма, с огромным и красивым прудом и бегающими по нему пароходами, наконец, с тысячными толпами рабочих, то вы подумаете, что находитесь в одном из центров современной культуры. Если вы будете смотреть на деревянные, нередко убогие домики здешних обывателей, вы подумаете, что это село. Если, наконец, вы познакомитесь с порядками, точнее с беспорядками и неустройством местной общественной жизни, то скажете, что это деревня. На самом деле можно сказать, что Ижевск ни то, ни другое, ни третье. Это, подлинно, что называется, ни рак, ни рыба».

Условия труда были близки к описанным Максимом Горьким: «Станки и рабочие скучены почти как сельди в бочке. Воздух очень нечист, даже при открытых окнах в нем носится масса металлической и органической пыли, и удушлив — частью от запаха масла, которым смазывают станки, мыла, раствором которого поливают части машин, подвергающиеся трению».