Анна Федорец - Савва Морозов

В гимназии, как и дома, он проявлял превосходные способности. Правда, относился к процессу обучения легко, не слишком усердствуя в зубрежке. Так, М. А. Гарелина вспоминала, что в мае 1877 года, когда их семья приехала на дачу к Морозовым погостить, между ее братом Григорием и Юлией Тимофеевной Морозовой состоялся следующий диалог: «Юлия говорит, что очень боится за экзамены братьев, которые хотя и идут хорошо, но что они все-таки очень легко к ним относятся, а потому ей и страшно за них. Гриша успокаивает ее, говоря, что экзамены в этих классах самые пустяковые». Но, иной раз проявляя легкое отношение к учебе, Савва все-таки много занимался и в итоге добился приличных результатов. 30 мая 1881 года ему был выдан аттестат зрелости, где констатировалось: «За все время обучения его в Московской IV гимназии поведение его было отличное, исправность в посещении и приготовлении уроков, а также в исполнении письменных работ постоянная, прилежание весьма хорошее, любознательность ко всем вообще предметам одинаковая». [52] Там же. Л. 4.

Наибольших успехов Савва Морозов достиг в математике, физике, истории, географии и французском: по этим предметам у него стоит оценка «отлично». Судя по всему, у него проявились математический склад ума и хорошие аналитические способности. М. А. Крестовникова отмечает, что Савва был «…очень способный в математике и избрал ее почти своим специальным предметом в гимназии». Единственное «удовлетворительно» Савва получил по русскому языку, по остальным же предметам его знания были оценены как «хорошие».

Разумеется, одной только учебой жизнь молодых Морозовых в эти годы не ограничивалась.

В период отрочества, в 1870-х — начале 1880-х годов, закладывались основы мировоззрения Саввы Тимофеевича. Именно тогда сформировались его основные привычки, в том числе эстетические, и сложился круг его общения.

Купечество на протяжении столетий оставалось довольно замкнутой средой. Чаще всего круг знакомств купеческих отпрысков определялся их родителями. Общение в большинстве случаев происходило «семейно»: одна семья приезжала в гости к другой, после чего следовал ответный визит. Однако это вовсе не означает, что основным критерием дружбы являлось равенство социального или культурного уровня. Скорее, большую роль тут играла хорошая репутация или, как сказали бы сегодня, кредит доверия, которое одно семейство выдавало другому. П. А. Бурышкин, купец по происхождению, в книге воспоминаний «Москва купеческая» отмечал: «Каждая семья жила более или менее замкнуто, окруженная своими друзьями и приближенными, людьми «разных званий», а не членами других равноценных династий и… не считалась ни с кем и ни с чем. Было бы ошибкой считать это проявлением пресловутого самодурства: жизнь текла в домашнем кругу, никто не искал, чтоб о нем говорили газеты». [53] Бурышкин П. Л. Указ. соч. С. 92.

Из воспоминаний современников известно, что в доме Морозовых проводились «назначенные вторники». Каждый вторник, в вечернее время, глава семьи с супругой устраивали приемы, на которые приглашались родственники, друзья и знакомые. В основном эти приемы предназначались для старшего поколения. Мальчики, приходя домой после занятий, вечерами готовили уроки на следующий день. В общении взрослых молодые люди участвовали ровно столько, сколько того требовали приличия. Собственный же круг общения, если не считать приятелей-гимназистов, у них сложился довольно поздно. По словам М. А. Крестовниковой, еще и во второй половине 1870-х годов «…молодежи знакомой у них было мало, и потому все наши знакомые студенты перешли к ним».

Нет смысла перечислять всех, с кем братья Морозовы общались в гимназический период жизни. Но о некоторых знакомствах всё же необходимо упомянуть.

Савва и Сергей Морозовы должны были завести приятельские отношения с одноклассниками, а также с учениками других классов. Широко известно, что на рубеже XIX–XX столетий Савва Тимофеевич оказывал всемерную поддержку Московскому Художественному театру, причем с одним из основателей театра — К. С. Станиславским его связывали весьма прочные отношения. Но мало кто знает, что С. Т. Морозов еще в отрочестве мог познакомиться с будущим Станиславским — в те годы никому не известным купеческим сыном Константином Алексеевым. Дело в том, что К. С. Алексеев учился в той же Московской 4-й гимназии; он поступил сюда годом раньше, чем братья Морозовы. Кроме того, у Алексеева и Морозовых имелись общие приятели. По свидетельству В. П. Зилоти, дочери крупного купца и создателя галереи русской живописи П. М. Третьякова, молодые Морозовы являлись товарищами Мити Перевощикова, впоследствии присяжного поверенного. Его мать, Ольга Тимофеевна, «…была известна в Москве своею «пикантностью» и шармом. У нее было двое детей: Митя, юрист, Дмитрий Петрович, товарищ мальчиков… Алексеевых, и дочка Маруся, вышедшая впоследствии замуж за Константина Сергеевича Алексеева, по сцене Станиславского, и сама стала изумительной, тончайшей актрисой Московского Художественного театра — Лилиной». [54] Зилоти В. П. Указ. соч. С. 51. О. Т. Перевощикова наносила визиты другим купеческим семействам, в частности, посещала дом Третьяковых, приводя с собой сына и братьев Морозовых. Не исключено, что бывали они и в доме Алексеевых. Таким образом, вполне вероятно, что к моменту возникновения МХТ по крайней мере с двумя его видными деятелями — К. С. Станиславским и его женой М. П. Лилиной — С. Т. Морозова связывала не только любовь к театру, но и многолетнее доброе знакомство.