Александр Широкорад - Как Малая Русь стала польской окраиной

Малороссийские города, местечки, села, деревни, слободы и хутора с пахотными и сенокосными землями не имеют никакого обмежевания, все основывается на старинном будто занятии и на крепостях, большею частию фальшивых, но иные владеют землями просто вследствие наезда сильного на слабого. Наезды сопровождаются смертоубийствами, что ведет к бесконечным разорительным процессам. Козаки, оставшиеся незакрепощенными, живут разбросанные по разным местам, вдали от своего сотника и находятся в руках разных помещиков...

Избрание в сотники происходит таким образом: как скоро придет весть, что сотник умер, то, прежде чем об этом узнает гетман, полковые старшины посылают надобного им человека в сотню для управления ею до определения нового сотника. Этот человек не сомневается, что сотня его, и, приехав на место, выкатывает несколько бочек вина безграмотным козакам, подкупает священника и дьячка, те соберут рукоприкладства от пьяных — и выбор готов. Избранный истратит несколько червонных в высшем месте и утверждается сотником. Эти сотники воспитываются таким образом: люди из лучших фамилий, выучив сына читать и писать по-русски, посылают его в Киев, Переяславль или Чернигов для обучения латинскому языку; не успеет молодой человек здесь немного поучиться, как отец берег его назад и записывает в канцеляристы, из которых он и поступает в сотники, хотя козаки, которые его выберут, и имени его прежде не слыхивали» [197].

Замечу, что и националист Грушевский вынужден был признать утрату былых вольностей казачества: «Войсковая рада перестала собираться уже со времен Самойловича; некоторое воспоминание о ней оставалось только при избрании гетмана, и то лишь в виде простой формы. Все важнейшие дела решала рада старшины, созываемая гетманом; дела текущего управления или не терпевшие отлагательства решались совещанием гетмана с наличной генеральской старшиной и полковниками...

Самоуправление осталось только в казачьих общинах. Даже сотников обыкновенно назначали своей властью полковники, хотя по закону сотника или кандидатов на сотничество должна была избирать сама сотня, впрочем, это право выбора признавалось не за сотенными казаками, а за сотенной старшиной, и если выборы происходили, то производились этой последней.

Таким образом, от казацкого самоуправления не осталось почти ничего, и если вообще и осталось еще какое-нибудь самоуправление в землях, выходивших за пределы сельской или городской общины, то было оно всецело старшинским, лежало в руках старшинских родов, которые под названием товарищей бунчуковых "значковых" и "значных войсковых" составили наследственный привилегированный класс, "шляхетство", как оно себя называло, и все гетманское управление XVIII века имеет характер аристократический, панский (старшинский)» [198].

Уже упоминавшиеся Мирошниченко и Удовик признают: «Полковнические должности, сулившие большие финансовые доходы, практически перестают быть выборными и de facto закрепляются за влиятельными старшинскими родами. Так появляются полковнические и отчасти сотнические династии. В Миргородском полку — Апостолов (1639—1736, в т.ч. бессменный в 1682—1727 гг. полковник Даниил Апостол), в Прилучком — Горленков (1661—1708, в т. ч. Дмитрий Горленко — в 1692—1708 гг.), в Нежинском — Жураковских (1678—1782). Михаил Миклашевский управлял Стародубским полком в 1689— 1706 гг., Иван Мирович — Переяславским в 1692—1706 гг. Черниговского полковника Якова Лизогуба (1687-1698) сменил его сын Ефим (1698-1704)» [199].

По мере увеличения богатств гетманов и старшин постоянно снижалась боеспособность гетманских войск. С 1650 г. по 1730 г. они сократились в три раза — с 60 до 20 тысяч человек.

Еще Богдан Хмельницкий завел себе гвардию из иноземных наемников, и все остальные гетманы продолжали эту традицию. Тот же Мазепа сформировал свою гвардию — сердюков — из валахов, поляков, татар и немцев.

Классический пример небоеспособности гетманской армии — взятие Алексашкой Меншиковым гетманской столицы Батурина с отрядом из 5 тысяч драгун без артиллерии. А в сильнейшей гетманской крепости находился гарнизон численностью 15—20 тыс. человек и более 70 орудий. Почему «более 70»? Дело в том, что Ментиков вывез из Батурина 70 орудий, а наиболее тяжелые пушки взорвал.

Как жилось селянам в Гетманщине, мы уже знаем. Ну а каково было горожанам? В 1760 г. правовой статус «мещанина» имели только 34 тысячи (!) человек при общей численности населения более 1,2 млн. человек. Городское население Гетманщины составляло менее 3,3%, то есть по западноевропейским меркам попросту отсутствовало [200].