Джон Рэтклиф - Роковой бриллиант дома Романовых (Курьер царицы)

- Воспоминания...

Автомобиль остановился.

Она находились в деревне, лежащей в занесенной снегом котловине. Дым из труб тонкими прямыми струйками подымался в холодном воздухе. Не было видно ни живой души.

- Мы прибыли на место. Выходите.

Он колебался.

- Западня?..

Она покачала головой. Он снова встретился с ее горячим быстрым взглядом. Она вышла первая. Шофер стоял у дверцы и отдал честь. Он что-то пробормотал и с сожалением пожал плечами. Бренкен снова схватился за револьвер. Шнейдер сделал отрицательное движение рукой и сказал по-немецки:

- Вы говорите по-немецки?

- Да, - ответил Бренкен, выходя из автомобиля.

- Если вам когда-нибудь придется побывать в Германии, господин офицер... я баварец, уроженец Нижней Баварии. Вы знаете Фронтенгаузен? Нет? Вы никогда не слыхали о нем? Недалеко от Ландсгута? Богатая местность. Там у меня живет мать. Рядом с церковью стоит наш маленький домик. Одним словом, если вы когда-нибудь попадете в Баварию, не забудьте Фронтенгаузен. Только привет. Скажите - от Францля.

"Как странно все это", подумал Бренкен и посмотрел в ясные голубые глаза баварца.

- Я не забуду. Если я когда-либо...

Молодая дама прервала разговор. Франц Шнейдер молча отошел.

- Вы не смеете долго задерживаться здесь, - сказала она. - Здесь я написала имя. Покажите эту бумагу старосте. Он знает, в чем дело. Вас примут. А теперь слушайте внимательно. Послезавтра в 8 часов вечера, ни раньше и ни позже, - вы должны стоять на маленькой станции там, напротив, по ту сторону рельс. Петроградский поезд приходит в две минуты девятого. Вы пройдете вдоль поезда до предпоследнего багажного вагона. Он будет неплотно заперт. Вы сядете и доедете до Петрограда без того, чтобы вас кто-нибудь потревожил.

"Мне, должно-быть, снится что-нибудь, - подумал он. - Все это как-то невероятно". Но потом он положил свою руку на ее плечо.

- Скажите мне только...

Она покачала головой.

- Вы можете доверять мне. В доказательство я подарю вам кое-что на память. - Она порылась в своей муфте и передала Бренкену маленький черный шарик.

- Спрячьте как следует эту штуку и ради Бога не ударяйте ею по твердому предмету...

- Бомба? - запинаясь, пробормотал Бренкен.

Она улыбнулась. Ее лицо было свежим и красным от мороза. Глаза блестели мягко, как бархат.

- Да, бомба. Если бы сегодня настоящий комендант сел в свой автомобиль, то-есть, если бы он только вздумал сесть, то на полдороге между тюрьмой и автомобилем его разорвала бы бомба. Но я сейчас же увидела, что выкинули какую-то штуку, и что вы не комендант.

Шофер подошел поближе, как бы напоминая о чем-то.

- Иду, - крикнула она ему.

Бренкен удержал ее.

- Это прямо, как в сказке. Только еще одно - ваше имя? Я никогда не забуду вас.

Она улыбнулась, ее голос прозвучал совсем тихо: - Вера... этого достаточно.

- Вера... этого достаточно.

- Вера...

- Прощайте.

- Я никогда не увижу вас больше?

- Увидите, - ее лицо сделалось серьезным и вдруг показалось ему старым и изборожденным морщинами. - Не забудьте - послезавтра в 8 часов вечера.

Она мелкими шажками, не оглядываясь, побежала к автомобилю. Шофер по военному отдал честь. Потом она исчезла в автомобиле.

И сразу стало тихо... Даже воробьи не чирикали... Деревья печально стояли, вздымая к небу прямые, как свечи, стволы. И из близлежащих изб к небу подымался дым.

Бренкен повертел бумагу в руках. Задумчивый, усталый, печальный, он поплелся в деревню.

III

В самом деле, это было почти как во сне. Староста бегло просмотрел бумагу и не говоря ни слова проводил. Бренкена к одному из крестьян. Этот крестьянин имел интеллигентную внешность. "Должно быть, ссыльный интеллигент", - подумал Бренкен, с первого взгляда поняв, с кем имеет дело. Но все его попытки завязать разговор с этим мрачным бородатым человеком кончились неудачей. Казалось, будто этот непроницаемый человек дал обет молчания. В его избе находились его жена и теща, обе простые крестьянки. Но и они очень мало говорили и относились к нему весьма сдержанно. Бренкен почувствовал, что здесь скрывается трагедия, которую он не в состоянии понять. Он в душе был благодарен, что этот человек не задавал ему никаких вопросов, и сейчас же постелил ему на полатях. Беглец моментально погрузился в глубокий сон.

Он провел эти два дня молча, мучимый беспокойством, возраставшим с каждым днем. Он твердо решил вернуть царице голубой Могол. Его путь вел в Петроград. Но разве ему удастся проникнуть незамеченным в столицу?