Томас Рид - Белая скво

Если посмотреть в сторону моря, картина открывалась не менее прекрасная и привлекательная. Вода, волнуясь у прибрежных камней, отступала назад с пеной и брызгами. На горизонте висели белоснежные чайки; их крылья четко вырисовывались на фоне лазурного неба. А на самом берегу, отражаясь в высокой воде, рядами стояли голубые цапли, коричневые журавли и розовые фламинго.

Таковы были окрестности поселка на берегу залива Тампа.

Сам поселок располагался под холмом, который упоминался выше, и состоял из церкви, полудюжины магазинов и нескольких десятков прочных домов.

Примитивный причал и несколько стоявших возле него шхун олицетворяли связь с окружающим миром.

Было майское утро; во Флориде, как и повсюду, май - лучшее время года. В теплом воздухе гудение пчел и пение птиц смешивались с голосами девушек и мужчин, занятых работой на фермах и в полях. С отдаленных пастбищ доносилось мычание скота.

Но один наблюдатель, глядя на эту жизнерадостную картину, как будто не испытывал радости. На вершине холма стоял человек, худой, высокий, со строгим аскетическим лицом. Все его черты, глубокие морщины вокруг рта говорили о том, что это человек необычный. Ему казалось около шестидесяти. Его острый, проницательный взгляд бродил по полям. В глазах светилась холодная решимость, свидетельствовавшая о том, что мысли у человека отнюдь не приятные. В его взгляде сквозила алчность.

За человеком, на плоской вершине холма, стояли вкопанные в землю колья. Вокруг них трава была вытоптана, виднелись следы костров, во многих направлениях уходили тропы, свидетельствуя, что совсем недавно это место было обитаемым. Все эти признаки невозможно было не узнать: они говорили об индейском поселении.

Элайас Роди со странным выражением посмотрел на холм. Лицо его еще больше заострилось, на него словно упала тень.

- Если бы не краснокожие, - прошептал он, - мои желания осуществились бы, мои стремления исполнились...

Каковы были его желания, каковы стремления?

Задайте такой вопрос алчному человеку, и, если он ответит искрение, вы услышите рассказ об эгоистических целеустремлениях. Такой человек завидует беспечности юности, завидует мудрости старости, завидует добродетели - ее удовлетворенности, завидует любви - ее радостям, даже небу он завидует. Но в то же время в своей эгоистичной ограниченности считает, что требует только того, что принадлежит ему по праву.

Элайас Роди был именно таким алчным и эгоистичным человеком.

Он заговорил снова, хотя слова его услышал только ветер:

- Почему краснокожие должны обладать тем, к чему я так страстно стремлюсь? Они пользуются этим только временно. Я был бы с ними честен и щедр. Но они кутаются в свое упрямство и презрительно отвергают мои предложения...

Какими эгоистами кажутся все окружающие эгоистичному человеку!

- Почему они упорствуют? Ведь для них это всего лишь каприз, а за него можно заплатить золотом. Попытаюсь снова поговорить с Олуски, и если он опять откажет...

Здесь говорящий замолчал. Даже для самого себя он не хотел облекать в слова то, что намерен был сделать в случае отказа. Мысли бывают настолько неприятными и мрачными, что их нельзя высказывать.

Некоторое время Роди стоял в задумчивости, разглядывая отдаленные земли. Потом опять взглянул на поселок, и губы его скривились в улыбке.

- Ну, всему свое время, - сказал он, словно завершая разговор с самим собой. - Испробую еще раз золотую наживку. Буду осторожен. Но чего бы это мне ни стоило, я построю здесь свой дом.

Такое естественное заключение показалось его эгоистичному разуму вполне удовлетворительным. И как будто успокоило его; пружинистой, легкой походкой начал он спускаться с холма - скорее как юноша, чем мужчина, над головой которого пролетело шестьдесят лет.

Глава III

ЭЛАЙАС РОДИ

Пока Элайас Роди обдумывает свои планы, расскажем о нем читателю.

Уроженец Джорджии, он начал жизнь без какой-то определенной идеи. Отец его, богатый купец из Саванны, ничему его не учил; и Элайас, пока не достиг возраста мужчины, пользовался своим положением.

Подобно большинству отпрысков богатых южан, он не понимал смысла и достоинства труда; и соответственно пробездельничал все молодые годы, тратил время и наследство, не сознавая, что лень и бездеятельность - это страшные проклятия.

После смерти отца, которая случилась, когда Элайасу исполнилось двадцать лет, все состояние достойного купца перешло к его сыну.