Александр Васильев: История Византийской империи. Т.2

Искусство эпохи Палеологов с его отражениями в славянских странах вообще и в России в частности еще очень мало исследовано. Материал еще далеко не сгруппирован, не освещен и даже не приведен в известность. Занимаясь сравнительным изучением иконописи XIII–XIV века, Н. П. Кондаков в 1909 г. заметил: «Здесь вообще мы вступаем как бы в темный лес, в котором пути остаются неразведанными». Новейший исследователь вопроса о византийской живописи XIV века Д. В. Айналов к этим словам Н. П. Кондакова прибавил: «Все же в этом лесу некоторые пионеры уже проложили с разных сторон тропинки и сделали ценные положительные наблюдения». Уже позднее, в 1919 г., вышла книга известного французского историка искусства г. Мийе (Millet) о средневековых сербских церквах; причем автор задается целью опровергнуть обычное мнение о том, что сербское искусство есть лишь простая ветвь искусства византийского; сербское искусство имеет свой оригинальный характер.

Подводя итог нашему очерку культурно-просветительного движения при Палеологах, мы прежде всего должны будем признать такую его силу, напряженность и разнообразие, каких мы не встречали в более ранние времена, когда общее положение империи должно было, казалось, гораздо более благоприятствовать культурным проявлениям. Конечно, этот подъем не должен представляться чем-то неожиданным, не имеющим корней в прошлом. Корни его нужно видеть в культурном подъеме Византии в эпоху Комнинов; связующим звеном между этими двумя эпохами, оторванными друг от друга роковым латинским господством, является культурная жизнь Никейской империи во главе с Никифором Влеммидом и просвещенными государями дома Ласкарей, которые среди всех трудностей внешней политической обстановки сумели приютить в Никее и развить лучшие умственные силы эпохи с тем, чтобы передать это наследие в восстановленную империю Палеологов. При них культурная жизнь бьет особенно сильным ключом в конце XIII и в XIV веках, после чего она, под угрозой турецкой опасности, начинает затихать в Константинополе, и лучшие умы XV века, как-то Виссарион Никейский и Гемист Плифон, переносят свою деятельность в Пелопоннес, в Мистру, в тот центр, напоминающий нам некоторые менее крупные итальянские центры Возрождения, который казался еще в несколько большей безопасности от турецкого завоевания, чем Константинополь и Фессалоника.

При рассмотрении литературной и художественной деятельности наиболее выдающихся представителей того времени приходилось неоднократно сопоставлять византийские культурные интересы и запросы с аналогичными интересами и запросами эпохи раннего итальянского Возрождения. Очевидно, как Италия, так и Византия переживали тогда время интенсивной культурной работы, которая имела много общих черт и одинаковое происхождение, выйдя из условий мирового переворота, совершенного Крестовыми походами. Это была эпоха не итальянского и не византийского Возрождения, а, если уж пользоваться условным термином возрождения в общем, широком, а не в частном, узком национальном смысле, то это была, если так можно выразиться, эпоха греко-итальянского или вообще южно-европейского Возрождения. Только позднее, в XV веке, на юго-востоке Европы этому подъему был положен предел турецким игом, а на западе, в Италии, общие условия сложились так, что культурная жизнь могла дальше развиваться и переброситься в другие страны.

Конечно, в Византии не было Данте. Византийское возрождение было ограничено традициями своего прошлого, в котором дух созидания и независимость были подчинены строгому авторитету церкви и государства. Формализм и условность были основными чертами византийского прошлого. Если взять во внимание условия жизни в Византии, то нельзя не прийти в изумление от интенсивности культурной жизни времени Палеологов и от энергичных усилий его лучших умов ввести новый путь свободы и независимого развития в литературу и искусство. Однако фатальная судьба Восточной империи преждевременно прервала этот литературный, научный и художественный пыл.

Рассматривая вопрос о влиянии на итальянское Возрождение средневековой греческой традиции в целом и византийских греков в частности, очень важно помнить, что не интерес к классической античности и знакомство с ней вызвали Возрождение в Италии. Наоборот, условия итальянской жизни, вызвавшие и развившие Возрождение, стали основной причиной интереса к античной культуре.