Михаил Швецов - Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига

За свои подвиги Давыдов был удостоен самых скромных наград (в сравнении с нерусскими любимчиками царя). Остаётся только сокрушаться, что за взятие оккупированного французами города Гродно он получил Георгиевский крест IV класса, да и то, кажется, случайно, — вместо барона Корфа, которому Александр I жаловал Георгий II класса (если бы тот взял город). Жертвовать жизнью — не значит получать самую высокую награду. Скорее наоборот, начальству лучше, когда герой уходит на тот свет — чтоб не мозолил глаза своими подвигами. Конечно, царь желал Давыдову смерти, а он всё жил и жил, побеждал и побеждал. Многие сверстники, пребывавшие всю войну в штабах и резервных частях, обгоняли его в чинах и украшались орденами посолидней… Каково герою всё это видеть и чувствовать собственной «шкурой»? Как любить людей после такого? Но любить надо — иначе смерть одиночества…Военные испытания — не всегда из разряда самых тяжёлых. После войны — новые потрясения. Царь, следуя требованиям злой памяти, лишает героя генеральского мундира. Потом окажется — «по ошибке». Как же быть, если и объяснений не с кого взять? Так он и жил, смещённый государём на задворки его неблагодарной памяти, но писал и писал — для своих потомков, для таких, как мы с тобой. Ради любви к нам Давыдов был согласен стрелять и «из пушки по воробьям». Лишь бы как-то пригодиться. Но Александру I угодны были другие «герои», такие, как Аракчеев [61*], который стал послушным и жестоким проводником кощунственной идеи императора о создании в России военных поселений. Это была месть Александра народу-победителю, без того задыхавшемуся в условиях крепостного права. Цитированный выше Н. Задонский («Денис Давыдов») рассказывает о сути и последствиях нововведения. Гениальный русский художник И.Е. Репин провёл детство в военном поселении и с ужасом вспоминал то грозное время (см. «Далёкое близкое»*, 1986).

Если для борьбы с гражданским населением России сгодился злодей Аракчеев, то кого же захотел Александр I иметь палачом терских и гребенских казаков в ходе развязанной, так называемой Кавказской войны? Выбор пал на отважного генерала Ермолова, который оставил воспоминания, изданные, естественно, после его смерти, но попавшие под нож романовских редакторов (Записки А.П. Ермолова. 1798–1826 гг. — М.: Высш. шк., 1991. — 463с.). В них генерал восхищается своими казаками как лучшими воинами. Со стороны противника упоминаются лишь князья и вожди с мусульманскими фамилиями и прозвищами; нет ни слова, ни намёка, что шла война с русскими казаками, поселившимися на краю Российской империи. Ермолов жесток на войне, но не ради самой жестокости: «во имя меньшей крови». Г.В. Носовский и А.Т. Фоменко пишут про эту странную для нас, прошедших краткий курс скалигеровской истории, войну в книге «Славянское завоевание мира» (М.: Астрель; АСТ 2010): «с.64. Согласно нашим исследованиям, казаки-мамелюки пришли в Египет из Средней Руси, завоевали его и основали там правящую династию, просуществовавшую до конца XVIII века. Связь мамелюков с Кавказом действительно существует и состоит в том, что они завоевали также и Кавказ и правили там под именем ТЕРСКИХ И ГРЕБЕНСКИХ КАЗАКОВ. Правление казаков на Кавказе, вероятно. продолжалось вплоть до самой Кавказской войны начала XIX века. В которой Романовы, по-видимому, уничтожили в том числе и старое кавказское казачество под видом «непокорных горцев»».

Далее ФН цитируют средневекового историка Орбини, заслуживающего серьёзного изучения, который «с. 81…пишет и о царице Тамаре, которая тоже была, оказывается, славянкой. Что прекрасно соответствует обнаруженным нами свидетельствам, согласно которым средневековыми правителями Закавказья и, в частности, Грузии, где правила знаменитая царица Тамара, — были ТЕРСКИЕ И ГРЕБЕНСКИЕ КАЗАКИ. Именно они, как выясняется, упоминаются в летописях XVI–XVIII веков под именем ГРУЗИНСКИХ ЦАРЕЙ. Причём к современным грузинам (картвелам) они, по-видимому, не имели никакого отношения. Отметим, что согласно сохранившимся документам Посольского Приказа, нерусскоязычная переписка грузинских царей с Москвой в XVI–XVII веках велась не на грузинском, а на греческом, персидском и арабском языках, причём сами имена грузинских царей того времени были ТАТАРСКИМИ, а не грузинскими. Грузинский язык появляется в грамотах очень поздно и то лишь в переписке с ИМЕРЕТИНСКИМИ, а не грузинскими правителями».

Желание Романовых угодить «и нашим и вашим» не раз отдавало рикошетом. В основном, их подданным. Внушённая им иностранцами идея спасения «всего света» (теперь это называется «общечеловеческими ценностями») толкнула и Николая I гасить огонь революции в Европе. В «благодарность» та устроила ему кровавую бойню в Крыму. Разочаровавшись во всех и вся, царь принял яд…