Томас Рид - Пропавшая сестра

Затем я обратился к своей жене и поблагодарил ее за то, что она была так добра, что оставила меня. Сказав им "прощайте", я ушел, оставив их размышлять о случившемся.

На следующий день я опять посетил их. Бедность их была прямо поражающая. В палатке не было ни крошки хлеба, и в продолжение нескольких дней они голодали. Я не почувствовал на этот раз никакого удовольствия при виде их ужасной бедности. Мне даже стало жаль их. Потрясенный до глубины души их несчастьем, я ушел. И больше не рассчитывал встречаться с ними.

Когда я вышел из палатки, жена моя последовала за мною. Она стала передо мною на колени и просила меня помочь ей вернуться к ее родителям. Она сказала, что поняла, кем я был для нее, когда лишилась меня, что она теперь любит меня больше всех на свете. Она сознает свою вину и не просит меня взять ее обратно. Единственно, о чем она просит, как о милости, это дать ей немного денег на дорогу.

Мне стало ее жаль, и я отправил ее домой. Я еще продолжаю любить ее и думаю, что этот урок послужит ей на пользу. Я тоже скоро уезжаю на родину и надеюсь еще быть счастливым.

Фостеру, которого подтачивает злой недуг, я также оставил немного денег, чтобы он не умер с голоду и скорее поправился.

Так окончился "роман" Фарреля, как он это называл. Вскоре после этого он уехал в Нью-Йорк, и о дальнейшей жизни его я ничего не слышал.

29. ИСПОВЕДЬ КАТОРЖНИКА

Прошло еще немного времени. Я работал на приисках около Авоки. Моим компаньоном был на этот раз бывший преступник. Таких людей было в то время очень много в Австралии, особенно в Новом Южном Уэльсе. После отбытия каторги все эти люди устремлялись на золотые прииски, рассчитывая на быстрое обогащение.

Мой новый товарищ был человек скромный, задумчивый. Как-то мы с ним разговорились, и я выразил желание узнать историю его жизни.

- Вы хотите узнать мою жизнь, - сказал он. - Извольте, я доставлю вам это удовольствие. В моей жизни нет ничего такого, о чем бы мне стыдно было рассказывать. Я никогда не сделал ничего дурного, то есть никого не ограбил, никого не обворовал, никого не обманул. Я уроженец Бирмингема и в этом городе жил до двадцати лет. Мой отец был форменный пьяница, и те несчастные деньги, которые зарабатывал, он сразу же относил в кабак. Его самого и четырех маленьких детей содержали мы втроем - моя мать, я и мой брат, который был на один год моложе меня. В Бирмингеме не было детей, которые любили бы своих родителей больше, чем я и мой брат. Мы с необычайной нежностью относились к нашим маленьким братьям и сестрам. Всеми силами мы старались, насколько возможно, помогать нашей матери в ее трудах. Однажды вечером мой младший брат и я возвращались с работы. На улице, на небольшом расстоянии от нас, мы увидели нашего отца. Он был совершенно пьян. Его окружали три полисмена - двое из них держали его под руки. В пьяном виде мой отец был очень агрессивен. Полицейские старались "успокоить" его своими кулаками. Один из них ударил его палкой по голове с такой силой, что по лицу потекла кровь. Мой брат и я подбежали и попросили позволить нам отвести его домой. Но в это время мой отец набросился на полицейских и стал рвать на них одежду. Они отказались отпускать его с нами домой и решили доставить отца в полицейский участок. Мы просили, чтобы они поручили это сделать нам, и я, взяв отца за руку, стал уговаривать его идти спокойно вместе с нами. Полицейский грубо оттолкнул меня в сторону и схватил отца за шиворот. Он пытался потащить его вперед силой, подталкивая кулаками. Еще раз мы вмешались и обратились к полицейским с просьбой не бить отца и отпустить его с нами.

В это мгновение один из полицейских крикнул: "А, вы отбивать", и все трое набросились на меня и на моего брата. Один из них схватил меня за горло и ударил меня несколько раз палкой по голове. Я вступил с ним в борьбу, и скоро мы оба лежали на земле. Пытаясь подняться, я повернул голову и увидел своего брата лежащим на мостовой, все лицо его было залито кровью. Полицейский, который упал вместе со мною, снова схватил меня за горло и начал бить меня палкой, как только мы оба встали на ноги. На мостовой лежал камень, фунтов девяти весу. Я, не помня себя, схватил этот камень и бросил его в голову моего противника. Полицейский упал, точно подкошенный. Когда я оглянулся вокруг, то увидел, что мой брат, который был очень силен, справился с двумя остальными полицейскими. Он скоро пришел в себя и помог мне поднять и отнести упавшего полицейского в ближайшую гостиницу. Там раненный мною человек умер несколько часов спустя после схватки.