Моше Гончарок - Русский анархизм и евреи. XIX-XX век

В конечном итоге музей П.А. Кропоткина был передан вдовой покойного в дар советскому правительству. 2 октября 1938 года в управление музеем вступил директор, назначенный музейно- краеведческим отделом Наркомпроса.

Трое-четверо глубоких стариков - ветеранов анархистского движения - мирно доживали свой век, неинтересные никому в своей родной стране, которой они отдали всю жизнь; большая часть анархистов, не успевших выехать за пределы республики, гнила в лагерях. До реабилитации 50-х - 60-х годов почти никто из них не дожил. Да и те, что вышли из заключения, в основной своей массе реабилитации не подлежали…

На тему исследования личности Н.И. Махно написано немало, и рассказывать о его жизненном пути - не наша задача. Основные этапы его жизни, в общем, достаточно правдиво описывает большинство историков (см. вступление), какую бы идеологическую позицию они ни занимали.

Никогда не подвергался, например, сильным искажениям дореволюционный период его деятельности. Известно, что родился Махно в беднейшей крестьянской семье, в большом украинском селе Гуляй-Поле, 27.10.1888 года. Тяжело работать начал в десятилетнем возрасте, помогая матери (отец' умер, когда Нестору было около года). Был в семье пятым ребенком.

В 14-15 лет был привлечен старшими товарищами в анархистскую группу, которую возглавляли В. Антони и А.Семенюта. Первой активной деятельностью группы было обуздание местных черносотенцев в 1905 году. За нападение на антисемитски настроенных лиц, за покушение на жандармов, хранение оружия и нелегальной литературы часть арестованных боевиков была приговорена к смертной казни. По законам Российской империи Махно был несовершеннолетним, и посему виселицу ему заменили каторгой. Отбывал каторгу до весны 1917 года в Бутырках.

Мерзость антисемитизма, совершенно нетерпимое отношение к великодержавному шовинизму, ему, еще подростку, объяснил руководитель группы - Вольдемар Антони; на каторге следующим наставником и воспитателем крестьянского парня стал другой анархист, Петр Аршинов-Марин, друг и сокамерник. Интернационализм воспитывали в нем все политзаключенные старшего возраста, одновременно стараясь развивать "одаренного мальчугана", как выходца из простого народа. Беседы со знаменитыми революционерами сделали свое дело: Махно, свято блюдший память расстрелянных и повешенных подельников-евреев, возненавидел антисемитизм лютой ненавистью. Невысокого роста, щуплый, с высоким, "клекочущим" голосом, буйного, непокорного нрава, парень таким и остался в памяти сокамерников: бесстрашный, жесткий, с резкими, категорическими суждениями, ярый ненавистник юдофобов. Лучшими друзьями в тюрьме у него были евреи-анархисты. В дальнейшем, по выходе на свободу, освобожденный Февральской революцией, Махно кидается в гущу революционных событий. Вот здесь и начинаются недомолвки и прямая ложь историков и публицистов.

Советским историкам, как мы уже отмечали в первых главах, необходим был совсем иной образ главы крестьянского войска, выступавшего против большевиков на фронтах гражданской войны. "Социальный заказ" требовал на роль руководителя повстанческого движения не убежденного борца с погромами, а как раз наоборот- громилу, подонка, убийцу-садиста. Образ был получен стараниями писателей, мемуаристов, просто газетчиков, и настолько въелся в народное представление об анархизме, что успешно перекочевал на Запад с волнами эмиграции.

"Беспощадное подавление Троцким в 1918 году анархического махновского движения во многом проистекало из-за того, что за махновцами прочно утвердилась репутация погромщиков. Сам Нестор Махно…, возможно, и не был отъявленным погромщиком; во всяком случае, в штабе этого партизанского командира работало несколько евреев, и даже разведку Махно возглавлял еврей. Но погромами запятнали себя все участвовавшие в гражданской войне армии, громили евреев и махновцы, и Троцкий полагал, что у них "ненависть к городу и городскому рабочему дополнялась воинствующим антисемитизмом"». Так пишет израильский историк Йосеф Недава", в своей книге глубоко и обстоятельно рассматривавший многие вопросы, связанные с личностью Л.Д.Троцкого. Создается впечатление, что историк, действительно интересно и своеобразно осветивший различные события революционного времени, в пункте о махновщине не потрудился заглянуть ни в один архив.

Голословные утверждения об антисемитской подоплеке происходившего в районах, контролировавшихся махновцами, были и остаются сугубо голословными. Ни один исторический документ не сможет доказать антисемитизм штаба и полевых командиров Революционной повстанческой армии Украины (махновцев), а наоборот - будет утверждать обратное. Очень часто в публицистике авторы, знакомые с махновщиной понаслышке, прибегают к инсинуациям, подчас даже невольным; иногда сваливают на отряды махновцев действия, совершенные другими партизанскими отрядами (Григорьев, Струк, Зеленый, Козырь-Зырка, Соколовский и другие крестьянские атаманы действительно ненавидели евреев и вырезали их тысячами); иногда просто повторяют заявления большевистских пропагандистов.