Владимир Бешанов - Шестьдесят сражений Наполеона

В Байонне о мадридских событиях узнали 5 мая. Это дало Наполеону повод разыграть одну их тех театральных сцен, на которые он был большой мастер. Неуступчивый Фердинанд был приглашен к императору вместе с Карлом IV и королевой. Наполеон объявил Фердинанда виновником кровопролития, осыпал гневными укорами и грозил смертью, если он не подчинится немедленно. Император поставил условие, чтобы как Карл IV, так и Фердинанд VII отказались от испанского престола и формально предоставили ему право распорядиться Испанией по своему усмотрению. Все его требования были исполнены. После этого Наполеон объявил своим «гостям», что радея об их личном спокойствии, он их уже не отпустит обратно в Испанию, а отошлет короля и королеву в Фонтенбло, а Фердинанда и других принцев Бурбонского дома — в Валансэ, замок князя Талейрана.

10 мая 1808 года император велел своему брату Жозе-фу, королю неаполитанскому, переехать в Мадрид и быть отныне королем испанским. Маршалу же Мюрату было приказано прибыть в Неаполь и также стать его королем.

Французский император был доволен сверх меры: так все прошло ловко и гладко, так наивно испанские Бурбоны сами полезли в ловушку, так безболезненно удалось приобрести весь Пиренейский полуостров. Он гордился тем, что это было достигнуто в течение нескольких месяцев без кровопролития, без грохота пушек и практически без жертв. Все это еще будет, ибо бесплатных пирожных не бывает.

На самом деле Байонна, представлявшаяся Наполеону замечательной победой, своего рода политическим Аустерлицем, была крупнейшим просчетом в его стратегических замыслах. Байонна, повторяя известное выражение Фуше, «была хуже, чем преступление; это была ошибка». Она бросила в лагерь врагов Франции все сохранившиеся на европейских тронах монархии. Похищение престола у испанских Бурбонов в пользу брата французского императора заставило всех уцелевших монархов старых династий примерить ситуацию на себя и заподозрить, что следующим станет кто-нибудь из них. Английская дипломатия умело использовала панический страх перед событиями в Байонне в европейских столицах. С наибольшим вниманием британские обольщения воспринимались в Вене. Габсбурги считали, что к ним опасность приблизилась вплотную. Таким образом, в Байонне были брошены семена новой войны с Австрией; она ускорила формирование пятой антифранцузской коалиции.

Но возмездие пришло еще быстрее и с той стороны, откуда Наполеон менее всего ожидал. При первом же известии о байоннских событиях Испания поняла, что Бонапарт просто дурачил испанскую королевскую семью и издевался над ней. Возмущенное чувство национальной чести не хотело мириться с совершившимся фактом. Испанская корона сдалась, но народ не пожелал подчиниться и в едином порыве поднялся против узурпатора. Совершенно неожиданно не только для французского императора, но и для всей Европы, безмолвно следившей за новыми насилиями завоевателя, в Испании вспыхнул пожар лютой, непримиримой крестьянской партизанской войны. В Валенсии, Кадисе, Бадахосе, Тортозе начались народные восстания. В течение нескольких недель Испания вооружила 150 000 человек, разделенных на астурийскую, галисийскую, кастильскую, эстремадурскую, валенсийскую, мурсийскую и арагонскую армии. Правда, они представляли собой ни что иное, как нестройные полчища восставших крестьян и ремесленников, наряду с несколькими отрядами милиции и немногочисленными полками регулярной армии. Но все они были воодушевлены одним чувством, и командовали ими энергичные вожди, такие как Куэста, Кастеньос, Палефокс. По всей стране создавались местные хунты, ставшие органами сопротивления. Провинциальные хунты налаживали связь с англичанами и получали от них оружие, снаряжение и финансовую поддержку. 6 июля хунта Севильи, ставшей временной столицей страны, объявила от имени всей Испании войну французам. Впервые Наполеон встретился с врагом особого рода, с которым он до сих пор дела не имел. «Оборванцы!» — презрительно сказал о них император. Но ни он сам и никто в мире не мог тогда предположить, что именно эти «оборванцы» начнут первыми рыть ту пропасть, в которую суждено будет рухнуть великой наполеоновской империи.

Известия из Испании поначалу неприятно удивили Наполеона, но не обеспокоили. С тех пор как он стал императором и строил свою политику как цепь разных комбинаций с монархами, к народу он относился пренебрежительно. Ему ни разу не приходила мысль о возможности национального сопротивления; он ожидал здесь не более, чем проявления мелких вспышек недовольства и некоторого волнения в городах. Наполеон приказал генералу Дюпону, военное дарование которого высоко ценил, двигаться к Севилье. Одновременно корпус генерала Монсая был направлен к Валенсии, корпус маршала Бессьера прокладывал путь Жозефу в Мадрид. 14 июля в сражении при Медине-де-Риосеко Бессьер одержал крупную победу над двумя объединенными испанскими армиями. Через неделю, 20 июля, Жозеф торжественно вступил в Мадрид. Пока все шло, как будто бы, гладко.