Олег Гордиевский - КГБ

Несмотря на свою похвальбу, Гук вызвал неудовольствие в Центре, не сумев предвидеть подготовку Великобритании к войне с Аргентиной на Фолклендах. Первая телеграмма Гука по Фолклендам (или Мальвинам, как он их называл), ушла в Центр 4 апреля 1982 года, через два дня после вторжения. Впоследствии он постарался компенсировать свой промах, направляя Центру по две телеграммы в день, в то время как посольство отправляло одну-две телеграммы в неделю. Материалы для своих телеграмм Гук в основном собирал в британской прессе, оснащая их комментариями о том, что «наглым англичанам надо преподать урок». Когда, к удивлению Гука и Центра, англичане победили, Гук дал этой «британской колониальной войне против Фолклендов» обычное объяснение — заговор. Госпожа Тэтчер и правительство консерваторов, мол, ухватились за возможность поднять свой падающий авторитет быстрой победой над слабым противником. Британия-то, конечно, была только рада возможности опробовать свою новую тактику и вооружения. Посольский пост мортем по войне соответствовал духу анализа резидентуры. Чтобы объяснить новое развитие событий в британской политике в начале 80-х годов, ее основу и успех социал-демократической партии (СДП), Гук даже состряпал новую теорию заговора. Гук сообщал, что СДП была создана при помощи ЦРУ и посольства Соединенных Штатов для того, чтобы расколоть лейбористскую партию и удержать консерваторов у власти.

30 сентября 1982 года ПГУ разослало циркуляр-телеграмму своим резидентурам в Соединенных Штатах и других странах, в которых содержался общий обзор американской политики. Центр информировал резидентуры, что, заставляя страны Варшавского Договора увеличить свои расходы на вооружения вслед за Вашингтоном, администрация Рейгана стремилась посеять рознь между социалистическими странами, замедлить их развитие и ослабить связи с прогрессивными странами третьего мира, такими, как Никарагуа и Мозамбик. Центр требовал начать контратаку для того, чтобы дискредитировать политику Соединенных Штатов.

В конце октября главная резидентура в Вашингтоне осуществила операцию «Гольф», которая заключалась в распространении сфабрикованного материала с целью дискредитации посла Соединенных Штатов в ООН Джин Киркпатрик. Сфабрикованный материал был передан американскому корреспонденту ничего не подозревавшей лондонской «Нью Стейтсмен». 5 ноября была опубликована статья под заглавием «Лучший друг для девушки», в которой выявлялись «тайные связи» между Джин Киркпатрик и ЮАР. К статье прилагалась фотокопия сфабрикованного письма госпожи Киркпатрик от советника посольства ЮАР, в которой передавался «привет и благодарность» от руководителя южноафриканской военной разведки и давалась ссылка на подарок к дню рождения «в знак признательности от моего правительства». Однако, что случалось и прежде, служба А, готовившая такие фальшивки, не удосужилась проверить текст письма на орфографические ошибки. Вслед за операцией «Гольф», последовала операция «Сирена-2», опять с использованием фальшивки службы А с целью выявить американское вмешательство в дела Польши. Однако, как и другие подобные «активные меры», «Сирена-2» была уж слишком незамысловата по западным меркам. В третьем мире стряпня службы А пользовалась большим успехом.

Главной целью активных мер в Западной Европе было предотвратить размещение крылатых ракет и «Першингов», намеченное на конец 1983 года. Поскольку европейским движениям за мир вряд ли требовалась советская поддержка в организации кампании протеста, логично предположить, что время и усилия Центра в этой сфере деятельности в основном были затрачены впустую. Однако Гук был не единственным резидентом, который хотел присвоить себе лавры за антиядерные демонстрации, к которым он имел самое косвенное отношение.

Последняя речь Брежнева, которую он произнес 27 октября 1982 года в Кремле, на встрече с руководящими работниками Министерства обороны, была проникнута пессимизмом в своей оценке отношений между Востоком и Западом.

Брежнев еще раз осудил политику рейгановской администрации и заявил, что сохранение мира потребует от нас «удвоенных и утроенных усилий». Ко дню смерти Брежнева, 10 ноября, его преемник был уже определен — генеральным секретарем «единодушно» избрали Андропова. Хотя партийное руководство не стремилось начинать серьезные реформы, желание покончить с застоем и коррупцией брежневской эпохи было велико.