Петр Сытин - Сухарева башня (1692—1926). Народные легенды о башне, ее история, реставрация и современное состояние

Стена с северной стороны и навес под башней, вероятно, потребовались для укрытия людей от непогоды и северных зимних ветров, особенно жестоко дававших себя чувствовать в прежние годы, когда местность вокруг Сухаревой башни не была застроена большими домами. В настоящее время, когда лестница перестала быть единственным входом в верхние этажи и когда башня окружена многоэтажными домами, предохраняющими ее от ветров, крыша и стена снесены, а чтобы дождь не размывал ступеней лестницы, их сделали из гранита.

Второй вопрос, обычно связываемый с внешним ремонтом Сухаревой башни, — о ее часах. Часы были устроены еще при Петре I. Вероятно, как во всех башенных часах того времени, в них была только одна часовая стрелка, и не она шла по циферблату, а циферблат двигался по оси и подводил к стрелке показание того или другого часа времени. Вероятно, также, что они помещались ниже нынешних часов и имели лишь два циферблата — на Сретенку и на 1-ю Мещанскую улицу. В конце XVIII века, как видно из чертежей того времени, и до конца XIX века часов на Сухаревой башне не было, но когда и почему исчезли старинные часы, на ней бывшие, неизвестно. Нынешние часы поставлены в 1899 году, причем для их циферблатов были сделаны специальные отверстия в четвертом ярусе столба башни. Механизм часов занимает собою пространство свыше 1 кубической сажени и приводится в движение тремя гирями весом свыше 50 пудов; часы имеют недельный завод, причем к концу недели гири спускаются до основания столба башни, а после завода поднимаются к потолку четвертого яруса. На верхнем ярусе (столба) подвешено в том же 1899 году 9 колоколов, из которых главный — весом в 101 пуд — отбивает часы, а 8 малых — от 1 до 11пудов весом — играют мелодию каждые четверть, полчаса и час. Удары в колокола производятся особыми молотками, соединенными с механизмом часов железными тросами. Ныне, в связи с падением одной из часовых гирь, предполагается часы электрифицировать или предохранить свод третьего этажа от падения гирь устройством в столбе башни железобетонных перекрытий.

Третий вопрос, интересующий многих обозревателей башни, вопрос обувенчании ее шпиля каким-либо изображением. До 1919 года со времен Петра I на шпиле помещался двуглавый орел, в отличие от позднейших орлов, символов самодержавия, еще сохранивший вид и формы птицы. Орел, конечно, был украшен короною, держал в когтях скипетр и державу, как и все двуглавые орлы; но вокруг ног еще было множество стрел, должно быть изображавших молнии. По народному преданию, перед вступлением в Москву Наполеона I в 1812 году в стрелах этого орла запутался ястреб, что якобы предзнаменовало бесславное бегство неприятеля из Москвы. В 1919 году орел по недоразумению был разбит и сшиблен, но в главных частях своих сохранился до настоящего времени и может быть реставрирован. Вопрос о его поднятии на шпиль Сухаревой башни поднят перед Главнаукой в 1925 году при последней реставрации башни, но до сего времени ею не разрешен. Конечно, вопрос о постановке орла совершенно не затрагивает политики — Советская власть ведь реставрирует орлы в Кремле гораздо более позднего происхождения, чем Сухаревский орел, и надо думать, что он в конце концов будет поставлен на свое место — для придания зданию его исторического вида.

О внутреннем устройстве и ремонте Сухаревой башни в XVIII–XIX веках до нас дошло очень мало сведений. Из них мы знаем только, что полы в помещениях башни были простые деревянные, некрашеные, а отапливалась она голландскими печами, причем отопление было весьма недостаточное. Первый этаж до 1925 года не имел внутреннего соединения с верхними, второй же соединялся с третьим до 1806 года по узкой каменной лестнице в стене из средней залы второго этажа, сохранившейся до настоящего времени, а после 1806 года, как уже указано выше, кроме нее, еще двумя вновь выстроенными белокаменными лестницами. Помещения второго этажа, можно думать, были соединены между собой выходами в сени (средний зал), помещения же третьего этажа такого соединения не имели, и каждое из них выходило дверьми на площадки и узкую открытую галерею, опоясывающую башню.

В 1910 году бывшая Городская Управа устроила в двух западных залах третьего этажа склад своего архива, для чего пол был асфальтирован, стены оштукатурены. В других же помещениях второго и третьего этажа в начале XX века не было уже никаких полов, так что были открыты и видны верхние поверхности сводов нижних этажей. Стены были настолько загрязнены, что никакой окраски на них не было заметно. То же было в восточном зале первого этажа, где доныне стоят трансформаторы МОГЭС и ничто с того времени не изменилось. Только в западной части первого этажа, где с 1883 года помещалась часовня Перервинского монастыря с двумя кельями для монахов (за иконостасом), пол был выстлан метлахскими плитками (ныне их можно видеть в уборных Музея), да в соседнем помещении сторожей Сухаревой башни, которое занимало нынешнюю северную часть вестибюля и канцелярию Музея, полы были деревянные, а стены побелены клеевой краской. В это же помещение был подведен водопровод. Канализации не было, ее заменяли примитивные выгребные ямы. Не было также электричества, газа и других удобств.