Ирина Роднина - Негладкий лед

В. принципе он идет той же дорогой, какой шла я, но с интервалом лет в пять -- семь, хотя разрыв начинает уже наверстывать.

Не очень ловко критиковать мужа публично, а тем более хвалить. Для завершения характеристики скажу коротко: Саша на льду и Саша в жизни -- два разных человека. Он просто поразительно меняется -- мгновенно перестраивается. В последнее время на катке он все больше упрямый, колючий, несговорчивый, но стоит только взяться за чехлы... Я -- Другое дело, после льда мне полчаса ни с кем общаться не хочется: если на катке выкладываюсь, то потом словно опустошенная. А в Саше именно после льда вспыхивает неукротимое желание общаться и действовать. И если я ему в машине или дома начинаю снова говорить что-то о фигурном катании, он молчит и думает, наверное: "Господи, опять она все о том же".

Вот в футбол он может играть до упаду. И в хоккей.

И еще от чего он никогда не отказывается -- от сладкого и от мороженого.

С. ТОКАРЕВ. Цена победы порой видится явственнее, если представить себе возможную моральную стоимость поражения. 13

золотых наград в олимпийской копилке Инсбрука. Без медали, завоеванной Родниной и Зайцевым, было бы 12. Но одному ли мне казалось тогда -- и сейчас кажется,-- что общекомандная победа выглядела бы именно без этой медали несколько менее эффектной? Как, например, и без хоккейной.

Их победа была всем нам совершенно необходима. Ира знала это, Саша тоже знал, и эта ответственность затрудняла и без того нелегкий путь к победе. Будучи непосредственным свидетелем событий в Инсбруке, хочу дополнить рассказ Родниной своими впечатлениями.

Накануне старта местная газета "Тиролер цайтунг" опубликовала их фотографии: они делали первый шаг из-за бортика на лед. Смысл подписи состоял в том, что-де этот шаг непосредственно ведет на пьедестал -- на высшую ступеньку. Я подумал тогда, 47 о черти бы взяли автора подписи: будто нарочно хотел сглазить (как видите, суеверными в острые минуты соревнований не одни спортсмены становятся).

Однако обязательная программа прошла спокойно, а в день произвольной мой коллега, правдист Лев Лебедев, заранее предупредил меня, что, когда все кончится, надо будет стремглав бежать за кулисы брать интервью: "Ты приготовь на всякий случай какой-нибудь сувенир, лучше всего значок, а то полиция нас не пропустит".

Они вышли на лед, я приготовил блокнот, в котором были записи последнего разговора с Ирой -- ее обычное ощущение во время катания.

"Самое главное в первой части -- не "зажаться", но и не перегрузиться. Если "зажмешься" --- будешь "дергаться", если перегрузишься -- после будешь ноги еле передвигать".

Первую часть они славно откатали -- размашисто и отважно.

"Во второй главное -- вдохнуть поглубже, и потом -- двойной аксель".

Саше этот прыжок удавался всегда, а у Иры в период подготовки он однажды вдруг разладился.

Но тут, вздохнув, она свечечкой взмыла в воздух.

А Саша внезапно приземлился на обе ноги.

И хотя все дальнейшее прошло нормально, хотя никто из сильнейших в тот вечер ошибок не избежал, все равно испорченный "аксель" вызвал тревогу, и ожидание результатов на нашей журналистской трибуне было неуверенным, опасливым...

Не только на трибуне. Зайцев не ушел в раздевалку, стоял и смотрел то на лед, то на табло, и когда там зажглись оценки, он просто сел на пол: ноги, видно, отказались его держать.

Лебедев дернул меня за рукав: "Бежим". "А стоит?" "Ты с ума сошел? Они же чемпионы".

Значков не понадобилось -- полицейские тоже кинулись брать автографы у победителей.

...Крохотная раздевалка была битком набита цветами, цветы, лежали в рукомойнике и на полу, и Зайцев, стоя на цветах, с трудом стаскивал майку с мокрого тела. Семикратная чемпионка мира, двукратная -- теперь уже -олимпийская чемпионка комочком сидела в углу. Ее лицо было и светло, и печально, и радостно -- как у каждого, кто способен на сильное чувство и сейчас так много пережил

Зайцев расстегнул рубашку и под нее, прямо на голое тело, повесил медаль Сказал'

-- У меня вообще-то было много счастливых дней, но теперь я точно знаю, что этот -- самый счастливый.

Роднина молчала.

Ее висевшее на распялке синее платье, такое маленькое, точно детское, было влажным и очень тяжелым.

-- Ничего,-- сказал Зайцев,-- у нас с ней поговорка такая:

"Терпи, трудно только первые пять минут".

Пять минут и занимает произвольная программа.

XIV

Мой рассказ подходит к концу вместе с сезоном. Позади чемпионаты Европы и мира, позади Олимпиада, начинается время турне.