Михаил Родзянко: Государственная дума и февральская 1917 года революция

"Что вы мне предлагаете, господа? - отвечает М.В. - Взять власть в свои руки - да ведь это прямой революционный акт. Разве я могу на это пойти..." Тщетно взывая к Царю, он еще тогда надеялся предотвратить бедствие, и только убедившись, что прежней власти не существует, что носители ее позорно бежали, он пытался остановить развал, но это уже была задача неосуществимая.

Когда все были опьянены революцией, М.В. оставался абсолютно трезв. В то время имя Родзянко произносилось с восторгом: толпа на улицах встречала его криками "ура", солдаты и рабочие, являвшиеся в Таврический дворец, прежде всего шли к нему, большинство общества превозносило его до небес, и выражения благодарности сыпались со всех сторон. Ему присылали благословения иконами, писали трогательные послания о том, что он "своим геройским поведением спас тысячи жизней", что если бы не он, "столица была бы залита кровью" и т.д.

Характерно, как выражение мнения аристократии, письмо старого графа С.Д.Шереметьева. Он писал: "Я понимаю ваши страдания, зная вас за честного русского человека, преданного Монархии и России, но вам другого выхода не было из трагического положения и мы вас благодарим и благословляем".

Во временном комитете и в общественных кругах было течение, выдвигавшее на пост главы временного правительства Родзянко, но против его кандидатуры появились возражения слева и особенно энергичные со стороны П.Н. Милюкова.

"В избрании князя Львова для занятия должности министра председателя и в отстранении Родзянко, - пишет в своих воспоминаниях В.Д. Набоков, деятельную роль сыграл Милюков, и мне пришлось впоследствии слышать от Павла Николаевича, что он не редко ставит себе мучительный вопрос: не было бы лучше, если бы Львова оставили в покое, а поставили Родзянко, человека, во всяком случае, способного действовать решительно и смело, имеющего свое мнение и умеющего на нем настаивать." Как при царе Н.Маклаков, Воейков, Вырубова, Распутин и другие больше всего клеветали на Родзянко, так и после переворота агитация из среды рабочих и солдатских депутатов была устремлена не против кого другого, как против Родзянко. Первый председатель с.р.д. Чхеидзе не стесняется в Таврическом дворце возбуждать солдат против Родзянко, а в это время на фабриках, в казармах и на улицах усиленно распускают слухи, что "Родзянко владеет такими огромными землями, которые превосходят территорию датского королевства".

Агитация эта имела своей целью скомпрометировать в глазах народа и устранить с политической арены одного из наиболее популярных деятелей того времени, человека, стремившегося предотвратить развал России.

2

Понимая всю шаткость и ненормальность временного правительства, поставленного в положение непогрешимой и несменяемой власти, М.В. доказывал необходимость создания Верховного Совета, избранного из среды народных представителей. Если бы эта мысль была проведена - явилось бы возглавление власти и было бы кому сменять оказавшихся не на месте членов временного правительства.

После первых же дней революции М.В. оказался почти одиноким: большинство депутатов либо прекратило посещать Таврический дворец, либо вовсе бежало из столицы. Глава правительства, которому М.В. доказывал всю пагубность его распоряжения об отмене всей администрации на местах, уже не считался с думским комитетом, а комитет этот не только возглавлялся, но и представлялся чуть ли не единолично одним Родзянко. У него осталась только моральная власть, в то время как юридическая принадлежала правительству князя Львова, а фактическая - уже совету рабочих и солдатских депутатов. Открыто объявить о том, что Дума отошла в прошлое и что ни у Думы, ни у ее Председателя больше нет власти, - значило бы похоронить идею народного представительства и с головою выдать членов Думы, обеляя себя самого. Этого по своему характеру М.В. сделать не мог. Кроме того, предвидя неминуемый крах временного правительства, он считал нужным сохранить идею Думы (о чем не раз говорил), надеясь, что она может еще сослужить службу. Позже, в деникин?ские дни, он пытался воскресить эту идею и созвать Думу в Екатеринодаре, но его не поддержали и не захотели слушать.

Еще до революции 1905 года М.В. было ясно, что тогдашнее государственное устройство России отжило свое время: еще в январе 1905 г. на дворянском собрании в Екатеринославе М.В. проводил мысль, что дворянство "на основании ст. 65 положения о дворянстве" обязано довести до сведения Государя о тех настроениях, которые неразрывно связаны с неудачами нашего оружия в Манчжурии.