О Рогова - Богдан Хмельницкий

- Да, ведь, он хотел приехать обедать, мы его вот уже три часа ждем.

- Должно быть забыл: он уже пообедал.

- Что же ты ему не напомнил, Ивашко? - с неудовольствием заметила Катря.

- Да разве можно к нему нынче подступиться? Такую на себя важность напустил, хуже самого короля.

- Что же нам делать? - со смущением спросил Кисель.

- Что делать? Садиться за стол, - решила пани. - Не ждать же его до ночи. Жаль только, что мои утки и куры пережарились.

- Я сейчас поскачу назад, - предложил Ивашко, - и скажу, что был у пана комисара, где его ждут обедать.

Паны сели обедать, а Ивашко вернулся к гетману и объявил, что паны комисары ждут, не дождутся его гетманской милости.

- Ха, ха, ха! - засмеялся Богдан, - а я и позабыл, что обещался быть у них на обед. Ну, ничего, не поспели к обеду, поспеем к ужину, - прибавил он. - Гей, паны полковники, собирайтесь-ка в гости. Хлопцы, подавать коней! - крикнул он набрасывая на домашнюю одежду дорогой кунтуш, опушенный соболями.

- Разве пан гетман не будет одеваться? - заметила Марина.

- Хорошо и так! - ответил Богдан, принимая из ее рук соболью шапку. Для ляхов и так годится, видишь и так опоздали.

Пан Кисель и пани воеводша, по обычаю, встретили гостей на крыльце хлебом-солью и дорогим вином в кубках. Гетман отхлебнул немного и поморщился.

- Не умеет пан комисар принимать дорого гостя, - сказал он, ставя кубок обратно. - Не люблю я этого пойла, мне казаку горилки-спотыкачу покрепче, да и панам полковникам тоже.

Пан Адам поклонился, дал знать хлопам, и те через несколько минут принесли бочонок горилки.

Вот так-то лучше, - проговорил гетман, наливая себе и полковникам полные чарки.

Пани Кисель едва стояла на крыльце и вся тряслась от гнева. Гости шумной толпой ввалились в комнаты. Паны комисары чинно встали из-за стола и приветствовали гетмана и его свиту. Этой минутой воспользовалась пани, чтобы уйти незаметно в свою комнату. Катря последовала за ней и нашла ее в истерических рыданиях.

- Боже! Какой позор! Какое унижение! - говорила она. - И зачем пан Адам принял на себя эту обязанность.

- Успокойтесь, пани! - утешала Катря, - перемогите себя, вам надо угощать гостей; гетман тотчас заметит, что вас нет.

- Ни за что, ни за что я к ним не выйду! Скажите, что я заболела. Я не могу выносить их грубостей.

- Ну, ложитесь, дорогая пани, отдохните, вы очень устали сегодня.

Она уложила пани воеводшу на диван и пошла к гостям.

Казаки спорили с панами и колкости так и сыпались с обеих сторон.

- Что вы нам толкуете о королевских милостях, - говорил Вешняк. Какие тут милости, когда мы могли спалить и вашу Варшаву, да и спалили бы, если б только батько не заупрямился.

- Зачем говорить такие вещи, - остановил его Кисель. - Разве мы не братья ваши? Мы все родились от одной матери, Украина и Польша одна земля.

- Земля-то одна, да люди-то разные! - закричал Джеджалык. - Хороши братья! Мы еще помним, как паны нас, свободных казаков, заставляли на себя работать, как хлопов. В турецкой земле таких казней не придумывают, какие изобретали паны.

- Еще бы, - сквозь зубы пробормотал князь Четвертинский, - Турция твоя родина. Заговорила татарская кровь.

Джеджалык насмешливо прищурил свои косые глаза.

- Татарская кровь не панская, почище панской будет.

- Полно спорить, панове! - усовещевал Кисель. - Бог даст, мы сойдемся с паном гетманом в условиях мира, тогда и конец старым распрям.

- Сойдемся, сойдемся! - запальчиво крикнул Хмельницкий, - если только совсем не разойдемся. И я не я буду, - крикнул он, стукнув по столу так, что чарки заходили, - если не заставлю вас принять мои условия! А заупрямитесь, всю Русь у вас отниму и короля вашего из Варшавы выгоню. Гей, хозяйка, еще мне горилки! - крикнул он, оборачиваясь. - Да где же хозяйка?

- Хозяйке, верно, не понравились гости-казаки, - ввернул Чорнота. Вот панночка говорит, что у нее голова разболелась от наших казацких речей.

Хмельницкий усмехнулся и встал с места.

- Ну, так нам пора и до дому. А все-таки я хочу проститься с хозяйкой. Она у тебя, пан Адам, баба умная, - сказал он, потрепав по плечу пана воеводу. - Я не хочу с ней ссориться, хочу сказать ласковое слово на прощанье. Веди меня, панночка! Где она? - обратился он к Катре.

- Пани только что прилегла, - отвечала та, загораживая ему дорогу.

- Ничего, что ж такое? Может и встать, чтобы проводить гетмана, задорно проговорил Богдан.

Отстранив рукой девушку, он направился через целый ряд комнат к пани Кисель.

Гордая пани не опомнилась от такой выходки. Она встала с дивана, смерила гетмана презрительным взглядом и проговорила: