О Рогова - Богдан Хмельницкий

Священник ничего не ответил и опустил голову. Он, видимо, не хотел спорить с паном воеводой, но был совершенно противоположного мнения о Хмельницком.

В это время вошедший слуга доложил, что какой-то казак желает видеть пана.

- Позови сюда, - проговорил Кисель.

В комнату вошел Выговский, одетый по-казацки, в широких шароварах и коротком кафтане.

- Пана ли Ивана я вижу? - с удивлением проговорил Кисель, вставая навстречу гостю. - Что за странный наряд? Уж не поступил ли пан на службу к запорожцам?

- Совершенно верно угадал пан воевода, - отвечал с поклоном Выговский. - Состою на службе у пана гетмана Богдана Хмельницкого ил, вернее сказать, намереваюсь состоять, пока же нахожусь на испытании.

- Пан Иван шутит? - проговорил Кисель, недоверчиво на него посматривая. - Богдан Хмельницкий, по-первых, не гетман, а мятежник; польские войска с Божьей помощью приведут его в повиновение.

- Польские войска? - усмехнулся Выговский. - Пан воевода, видимо, не знает самых свежих новостей. Могу его уверить, что польских войск больше не существует, они наголову разбиты Хмельницким.

Кисель с изумлением слушал его.

- Пан Иван, надеюсь, не шутит? - серьезно проговорил он.

- Нисколько, пан воевода! Я сам участвовал в сражении при Желтых водах, был взят в плен с другими панами и присутствовал при смерти молодого Потоцкого.

- Боже мой! Боже мой! - воскликнул Кисель, набожно крестясь. - За что ты прогневался на бедную Украину? И пан Иван так спокойно говорит обо всем этом? - обратился он к Выговскому.

- Я православный, как и пан Кисель, - отвечал Выговский.

Кисель пожал плечами.

- Однако, пан, наверное, сказал в шутку, что служит пану Хмельницкому?

- Нет, я говорю это серьезно. Я имею намерение сделаться писарем при пане Богдане.

- Ах, пан Иван, пан Иван! - укоризненно проговорил Кисель. - Попасть пану с ним вместе на виселицу!

- Не думаю, пан воевода, - с лукавой усмешкой проговорил Выговский. Напротив, я уверен, что Хмельницкий подымется очень высоко. Во имя старой дружбы советую и пану воеводе переменит мнение о пане Богдане. Он, по-видимому, доброжелатель пана Киселя, а теперь не следует пренебрегать его расположением.

Кисель угрюмо молчал.

- Собственно говоря, я к пану Киселю по делу, - меняя тон, проговорил Выговский и недоверчиво посмотрел на священника.

- Если это дело касается пана Хмельницкого, - с иронией отвечал Кисель, - то пан будущий писарь смело может его изложить в присутствии отца Василия: он тоже один из почитателей этого казака.

- Пан Хмельницкий послал меня в Чигирин с некоторыми поручениями, при чем велел заехать и к пану воеводе. Ему известно, что пан в хороших отношениях с московскими соседями, поэтому он просит пана обратиться к знакомым воеводам и расположить их к казацкому дело.

- Вот чего захотел пан Хмельницкий, - проговорил Кисель. - Он желает союза с Москвой? А если московские люди не захотят иметь с ним дело и дадут помощь панам?

- Пан Богдан надеется на влияние пана воеводы, - отвечал Выговский.

Кисель задумался; казалось он что-то соображал.

- И пан Иван говорит, что у Богдана много войска? - спросил он.

- У него несметное войско! - подтвердил Выговский. - Известный татарский богатырь Тугай-бей заключил с ним вечный союз, да и хана Крымского с минуты на минуту ожидают с его ордой.

- Не говорил ли я отцу Василию?!.. - воскликнул Кисель, обращаясь к священнику. - Я подумаю, пан Выговский, - ответил он посланному, - и тогда пришлю ответ пану Богдану. Это дело слишком серьезно, чтобы решить его поспешно. Оно тем более серьезно для меня, так как я сразу могу встать в дурные отношения с благородным шляхетством, а как православному, мне уже и без того не оказывают большого доверия.

Пан Выговский стал откланиваться.

- Желаю пану всего хорошего на его новом поприще, - с некоторым оттенком иронии сказал Кисель, провожая гостя.

В тот же вечер пан воевода написал два письма: одно к воеводе Севскому, другое в Москву, к одному из бояр. Воеводу он просил подать помощь против мятежного казака, не допустить его при содействии татар разгромить Украину и Польшу, а также просил передать об этом воеводе Хотмышскому. В Москву он сообщил узнанные им новости и благодарил московских бояр за готовность подать помощь против мятежника. Затем он велел просить к себе монаха Петрония Ляшко и имел с ним долгое совещание. Он сообщил ему все новости, услышанные от Выговского, и прибавил:

- Как ты полагаешь, Петроний, что мне теперь делать?