Александр Доманин - Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники

Но вернемся в Монголию, где Чингисхан продолжал претворять в жизнь свой план подготовки к большой войне с цзиньским Китаем. В том же 1207 году другая крупная монгольская армия была брошена на тангутское государство Си-Ся. Неясно, кто руководил этим большим походом — возможно, то был и сам Чингисхан. Набег этот, в целом, оказался довольно успешным (заметим, что это была, по сути, первая война против большого оседлого государства, так как карательный набег 1205 года едва ли можно принимать в расчет) — было захвачено много скота, особенно верблюдов, которых монголы высоко ценили за силу и неприхотливость. В то же время, Чингисхан понимал, что поставленные перед этим походом цели не достигнуты. Склонить тангутов к покорности не удалось, ни одной из многочисленных крепостей с хранимыми там богатствами не было захвачено. Эффект оказался ненамного большим, чем от карательной акции двухлетней давности. Но теперь новый урок пошел впрок монголам.

Осенью 1209 года после серьезной подготовки Чингисхан начинает новую войну с Тангутом. На этот раз в походе принимали участие и мастера осадного дела, да и сам хан был твердо намерен довести дело до конца. В результате был взят большой город Ургай (современный Нинся), а крупную крепость Имэнь, преграждавшую путь к столице Си-ся, монголы сумели блокировать. В двух полевых сражениях была наголову разбита тангутская армия, а ее лучшие полководцы попали в плен. Монголы попытались взять и сильно укрепленную столицу тангутов Чжунсин, но неискушенность в осадном деле сыграла с ними злую шутку. С помощью специально сооруженных дамб (несомненно, тут активно использовался хашар) они попытались отвести от тангутской столицы речные воды. Но плохо построенные дамбы прорвало, и вода залила всю равнину вокруг города. В результате монголам пришлось снять осаду и отступить. Однако сильно напуганный успехами и настойчивостью захватчиков тангутский правитель униженно просил мира. Он отдал в жены Чингисхану свою дочь, согласился стать данником и союзником монголов. Так, вслед за северной, решилась и южная проблема.

В том же 1209 году произошло еще одно важное событие, которое едва ли прогнозировалось Чингисханом, но очень хорошо совпало с его программой действий. В Уйгурии по приказу идикута был убит наместник кара-киданьского гурхана Шукам. Это явно стало следствием тяжелых поражений, понесенных кара-киданями в войне с державой хорезмшахов. Кара-кидани не смогли удержать под своей властью большие торговые города Бухару и Самарканд, являвшиеся важными опорными пунктами уйгурских купцов. Ала ад-Дин Мухаммед, естественно, сделал ставку на своих, мусульманских, купцов, которые были главными конкурентами уйгуров в транзитной торговле. В этих условиях идикут немедленно предпочел переменить ориентацию с западной на восточную. Поэтому, когда Чингисхан после гибели наместника Шукама направил в Уйгурию двух послов с целью прояснения ситуации, те были приняты с большим почетом и уважением. Переговоры с монгольскими послами, видимо, окончательно убедили идикута заявить о покорности Чингисхану. Вскоре он отправляет к каану монголов своих полномочных представителей, которые объявляют Чингисхану радостную весть, что Уйгурия готова покориться новому владыке и добровольно войти в состав Монгольской державы.

Вначале Чингисхан отнесся к этому неожиданному подарку с некоторым, вполне обоснованным, недоверием. Желая убедиться в том, что его не водят за нос, монгольский владыка потребовал, чтобы идикут лично прибыл в его ставку со всей полагающейся данью. Этот обмен послами и посланиями затянулся из-за тангутской войны и вполне оправданных колебаний идикута перед столь решительным поступком. Только через год, ближе к осени 1210 года, он прибыл к Чингисхану и по всей форме признал себя рабом великого владыки. Не забыв, правда, при этом намекнуть, что, чем больше будет благосклонность к нему хана, тем большей будет и покорность. Купцы остаются купцами, даже одевшись в мантии правителей! Мудрый Чингисхан все отлично понял, провозгласил идикута своим пятым сыном, выдал за него собственную дочь и, тем самым, прочно привязал к своей колеснице богатейшую и культурную Уйгурию. Причем трудно сказать, кто больше выиграл от этого объединения. Чингисхан получал массу грамотных людей для различных управленческих нужд и возможность быстрой реализации захваченных в набегах богатств, что в преддверии войны с Цзинь было весьма немаловажным. Уйгуры же получали совершенно уникальные возможности для обогащения и карьерного роста в возникающей огромной империи.