Александр Доманин - Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники

Таким образом, Темучину удалось собрать вокруг себя мощный боевой кулак, причем преданный своему вождю, а не главам родов. Из этого-то, вначале очень небольшого объединения (в любом случае, насчитывавшего на тот момент не более тысячи человек), позднее выросло то, что мы называем Великой Монгольской Державой.

Реконструкция монгольского доспеха XII–XIII вв.

Уже очень скоро сработало и свойственное всем обывателям (и степным обывателям не в меньшей степени, чем всяким другим) стремление поставить себя под защиту сильного, и к новому вождю потянулись теперь не только отдельные пассионарные богатыри, но и целые обоки и ясуны. Это не размыло костяк самой орды, которая сконцентрировалась в собственном курене Темучина и, частично, в курене его матери Оэлун-эке. Тем не менее, новое объединение приобрело более привычный для монголов характер межродового альянса и тем самым поставило Темучина как бы на один уровень с Джамухой, Таргутай-кирилтухом и даже Тогрилом Кераитским. В новообразованный союз входило тринадцать куреней — два упомянутых и одиннадцать родовых. Это уже представляло собой значительную военную силу: каждый курень в среднем мог выставить тысячу конных воинов. Присоединились сюда со своими обоками и некоторые крупные аристократы: внуки Хабул-хана Сэче-беки и Тайчу, двоюродный брат Темучина Хучар (стоявший выше кузена в родовой табели о рангах), сын последнего хана монголов Хутулы — Алтан. Каждый из этих нойонов имел и собственные немалые амбиции и мог претендовать на власть, но неспособность договориться о том, кто же из них старше, и реальная сила, принадлежащая Темучину, заставили гордых монгольских князей объединиться вокруг этого своего родича.

Весной 1186 года лидеры примкнувшей к Темучину родовой знати постановили признать молодого сына Есугэй-багатура ханом монголов-нирун. Вероятно, они рассчитывали, что поставленный ими хан, которого эти влиятельные князья рассматривали, в лучшем случае, как равного себе, станет послушным орудием в их руках или, по крайней мере, не более чем первым среди равных. Об этом свидетельствует и та формулировка, которую приводит «Сокровенное Сказание»: «Алтан, Хучар, Сэче-беки… сказали Темучину: «Мы решили поставить тебя ханом» (§ 123). Простой народ от решения столь насущного вопроса был отстранен; к принятию решения не привлекались и давние сподвижники Темучина. Однако расчет монгольских аристократов оправдался далеко не в полной мере. Темучин согласился стать ханом, но вынудил своих родичей дать весьма серьезную присягу (впоследствии это сыграет очень важную роль в укреплении ханской власти), а главное — должности в ханской ставке раздал не примкнувшим к нему нойонам, а своим старым соратникам: Джелмэ и его брату Субэдэю, Боорчу и его брату Оголай-черби и другим. Руководить мечниками он поставил своего родного брата Джочи-Хасара, а заведовать табунами — сводного брата Белгутэя. Тем самым Темучин отделил себя от родовой организации, создал центральное ядро, не подчиняющееся родовым вождям. Уроки прошлого не были забыты.

Избрание Темучина ханом произошло в довольно непростой обстановке, сложившейся на тот момент в монгольской степи. Надо прямо сказать, что полученное им громкое звание «хан»{В «Сокровенном Сказании» утверждается, что тогда же, то есть в 1186 году, Темучин получил и имя «Чингисхан». Это, однако, представляется маловероятным в свете позднейших событий. Зачем в таком случае курултаю 1206 года понадобилось провозглашать его Чингисханом повторно} Да и само имя «Чингисхан», что в переводе с монгольского означает «сильный из сильных ханов», куда вернее отражает ситуацию 1206, а не 1186 года. Если же переводить (другой вариант) «Чингисхан» как «Океан-хан», то есть «хан всех земель, омываемых океаном», то оно для 1186 года совершенно нелепо. Поэтому пусть Темучин остается Темучином до 1206 года, когда он точно сменил имя на «Чингисхан».} лишь выдавало желаемое за действительное. Вновь провозглашенный хан оказался вождем лишь части монголов-нирун, притом части далеко не самой большой. Не меньшей, если не большей силой обладал Джамуха, за которым также следовали тринадцать родовых куреней. Крупную самостоятельную силу представляли собой и тайджиуты во главе со старинным недругом Темучина — Таргутай-кирилтухом. Они тоже могли выставить до трех туменов войска. Лидерам этих двух мощных группировок инициатива вышеупомянутых монгольских князей едва ли могла понравиться. Гневную отповедь Алтану и Хучару, как главным виновникам непродуманного решения, дал Джамуха: «Передайте от меня Алтану и Хучару: «Зачем вы, Алтан и Хучар, разлучили нас с аньдой, вмешиваясь в наши дела, одного в живот бодая, а другого под ребро. И почему это вы не возводили в ханы моего друга-аньду Темучина в ту пору, когда мы были с ним неразлучны? И с каким умыслом поставили его на ханство теперь?» («Сокровенное Сказание», § 127). Конечно, эти слова явно предназначались не только Алтану и Хучару, но и самому Темучину, который, по мнению Джамухи, пошел на поводу у своих родственников. Ощущается в этих словах и некая скрытая угроза, которая, хотя и не была еще объявлением войны, но намекала и на такую возможность. Пути Джамухи и Темучина расходились навсегда.